Искатель. 1973. Выпуск №2
Шрифт:
Старик подпрыгнул на стуле, откуда только прыть взялась, закричал, забрызгал слюной, пошел на жену, размахивая руками. Она выдержала натиск, продолжая стоять в дверях несокрушимой крепостью. Шухов понял, что скандалы здесь — дело привычное, ждал терпеливо, не вмешиваясь. Кожохин смотрел на эту сцену с каменным лицом, слушал. И по мере того как услышанное усваивалось, лицо его делалось все сердитее. Когда супруги выдохлись, Кожохин открыл свой чемоданчик, достал бумагу и предложил хозяевам повторить показания.
— Говорить будете по очереди, — строго сказал он, — Сначала вы, Комаров.
Да, старик купил дом для сына. Дмитрий собрался жениться поздно. Ему уже под сорок. Человек он тихий, хозяйственный, работает слесарем в горкомхозе. В четверг старик с Назаровым оформил сделку. А разговор о купле-продаже дома состоялся давно, может с месяц, может полтора. Давал ли Назаров объявление о продаже? Нет, не давал. Пришел к Комарову, спросил будто просто так: «Слыхал я, Лексеич, что ты сына женишь. А я вот уезжать надумал. Дом не купишь?» Старик посмотрел хоромину, сторговались на семи тысячах. Заплатив деньги, Комаров забеспокоился: Назаров выпросил у него три дня для сборов, а мало ли что может за три дня случиться. Вот и случилось. Каждый вечер и каждое утро Комаров навещал Назарова, приглядывал за домом. Сегодня припоздал чуть. Митька в лес собрался, будил его, уж больно сын спать горазд. Во сколько будил? Да часа в четыре, как раз перед светом. Почему сразу не рассказал об этом Кожохину? Боялся, что затаскают по милициям, поди докажи, что не верблюд. Назаров ведь деньги за дом в карман положил. Семь тыщ. Долго ли до греха.
— А может, удрал уже Митька, — предположил Кожохин, когда они садились в машину.
Шухов завозился на сиденье, устраиваясь поудобнее, и лаконично ответил:
— Поглядим, Кстати, ты заметил, что у Комарова телевизора нет?
— Какое это имеет значение?
— Вот и я думаю: какое? На всем «нарыве» антенны торчат. А у Комарова и Назарова нету.
— Сродство душ, что ли? — хмыкнул Кожохин. — Вы уж больно далеко забираетесь, Павел Михайлович.
— Черт его знает. Мало мы еще знаем пока. Ползаем в темноте. Окурки собираем.
Помолчали. Шухов вытащил сигарету, повертел ее в пальцах. Сказал:
— Комарова ты правильно определил. Скользкий он, верно. Юлит, запутывает. На Митьку тень, по-моему, он сознательно набрасывает. Знал, что старуха не выдержит, вмешается. Уверен он, что с Митькой все в порядке, Я так думаю: Митька этот ни сном ни духом не подозревает о происшествии. Он действительно ушел по грибы. А вот старик чего-то опасается, поэтому и крутит. Может, дела у него с Назаровым были тайные. Мы ведь и о Назарове ничего не знаем. Обходчик. Вот и все…
— Да нет, — возразил Кожохин. — Знаем, что жил здесь восемь лет. Что приехал с Дальнего Востока. Несудим. Не пьет.
— Не пил, — поправил Шухов. — На кой черт нам все эти «не», когда мы не можем внятно сказать ни одного «да».
— Мокеева скажет. — проворчал Кожохин…
…И вот она сидит перед Шуховым, испуганная, ошеломленная, ничего не понимающая. В синих глазах блестят слезы. У нее привлекательная внешность, сильные маленькие руки, красивая фигура. На взгляд лет тридцать. По паспорту — тридцать пять.
— Имя, отчество, фамилия?
— Елизавета Петровна
— Место работы?
— Я не работаю, уволилась.
— Почему?
— Уезжаю. К сестре, в Харьков.
Железнодорожный билет лежит на столе перед Шуховым. Он куплен еще в прошлый понедельник в кассе предварительной продажи. Тут же паспорт. Трудовая книжка. Пачка банкнотов. В паспорте значится, что Елизавета Петровна Мокеева замужем за Мокеевым Эдуардом Васильевичем.
— Ваш муж живет в городе?
— Мы разошлись с ним.
— Он сейчас в городе?
— Да. Я ушла от него три месяца назад. Квартиру оставила ему.
— Когда вы познакомились с Назаровым?
— Два месяца назад.
— При каких обстоятельствах?
— Он покупал у меня газеты. Разговаривали. Потом пошли в кино.
— Ваш муж знал Назарова?
Секундное замешательство. Спокойный ответ:
— Нет, не знал.
— Вы поссорились с мужем?
— Нет, просто ушла. С ним трудно жить. Он…
— Что?
— Ну, я ему не нужна. Он увлечен какой-то ерундой. Изобретает что-то. Квартиру загадил. Магнитов натащил разных. На балконе телескоп строит…
— Как муж отнесся к вашему уходу?
— Зачем вам это нужно? Не все ли равно как. По-моему, даже не заметил, что я ушла.
— Хорошо. Вы утверждаете, что Назаров отдал вам деньги сегодня утром. Почему именно сегодня? Почему этого нельзя было сделать раньше и взять аккредитивы?
— Он… Он хотел выписать аккредитивы. Но потом…
— Не торопитесь. Расскажите подробнее.
— Ну, мы в пятницу пошли в сберкассу. Вышли к остановке. Ждем трамвая. И тут Виктор вдруг говорит: «Мне что-то нехорошо». И предложил вернуться. А в субботу днем я занималась стиркой, готовилась к отъезду. Пошла к Виктору, когда сберкасса уже закрылась. Утром он отдал мне деньги.
— С какой целью Назаров это делал?
— Я должна была присмотреть дом. Виктор сказал, что приедет позднее.
— Когда он собирался выехать?
— Мы вместе покупали билеты. Он взял на понедельник, на завтра. Сказал, что должен еще заехать в Курск, к родственникам. Обещал через неделю встретиться.
Шухов мысленно чертыхнулся. У Назарова в нагрудном кармане пиджака лежал билет до Сочи. Пиджак висел на спинке стула. Билет был на поезд в четыре тридцать. В воскресенье. И вчера он заказал такси на четыре утра.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Три часа пять минут. В доме сонная тишина. Только будильник тикает. Назаров не разбудил Лизу в назначенное им самим время. Решил: пусть еще поспит несколько минут, не стал ходить в спальню, пристроился в неудобной позе у стола: стул стоял неловко, а двигать его не хотел. Через открытую дверь поглядывал на Лизу, на циферблат будильника.
Бежит секундная стрелка, бежит по кругу, создавая иллюзию движения. И так же бегут мысли Назарова. Все время по кругу, все время возвращаясь к одной и той же исходной точке. И представляется Назарову, что жизнь его тоже попала в кольцо, из которого нет выхода. Уедет он, и кольцо переберется с ним вместе. Кольцо ли? Стена глухая. А ведь думал о счастье. Бежал к нему. А оно от него убегало. Всегда. Сколько помнил себя.