Искатель. 1973. Выпуск №4
Шрифт:
«Морская ведьма» медленно выпрямилась. Я все еще держал штурвал, а Майк стоял, вцепившись в мачту. С левого борта снова набежала волна, ударила в рубку, плеснула в обвисший парус. И тут луч нашего прожектора уткнулся в надпись на корме парохода: «МЭРИ ДИАР», САУТГЕМПТОН. Мы словно завороженные смотрели на буквы в ржавых потеках, пока они не исчезли из поля зрения. Остался только шум винтов, затихающий в ночи. На какой-то момент во влажном воздухе мы почувствовали запах гари.
— Ублюдки! — закричал
Дверь рубки открылась, и в светлом проеме показался силуэт человека. Это был Хэл.
— Ну как, мальчики, все в порядке? — Его голос слегка дрожал.
— Они же должны были нас заметить! — вскричал Майк. — Я светил прожектором прямо на мостик. Если бы они смотрели…
— Я не уверен, что они смотрели. По-моему, на мостике вообще никого не было.
— Как это никого не было? Что ты имеешь в виду? — спросил я.
Хэл вышел на палубу.
— Это было как раз перед тем, как самая большая волна ударила нас. Я почувствовал, что что-то случилось, и поднялся в рубку. А потом посмотрел в окно, туда, куда падал луч прожектора, Он светил как раз на мостик. И мне показалось, что на нем никого не было. Во всяком случае, я никого не видел.
— Господи боже мой! — сказал я. — Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?
— Конечно, отдаю. Странно все это, не правда ли?
Он был не из тех, кто любит болтать языком. X. A. Лоуден, или просто Хэл, как зовут его друзья, — бывший артиллерист, полковник в отставке, и у него большой опыт морских путешествий.
— Ты хочешь сказать, что судно было неуправляемым? — В вопросе Майка явно звучало недоверие.
— Я не знаю, — ответил Хэл. — Это кажется непостижимым. Все, что я хочу сказать, так это то, что я ясно видел, хотя и на короткое мгновение, внутреннюю часть мостика и там никого не было.
На какой-то момент воцарилось молчание. Мы были потрясены. Предположить, что большое судно идет через усеянное скалами море у самых берегов Франции, да еще без рулевого… Это абсурд.
Молчание прервал деловой голос Майка:
— А куда девались кружки с супом? — Щелкнул выключатель прожектора, и в его луче мы сразу увидели кружки, лежащие в луже воды, на палубе кокпита.
— Пойду-ка я лучше сотворю какое-нибудь варево.
А затем, обращаясь к полураздетому Хэлу, Майк спросил:
— А как вы, полковник? Вам бы хотелось супу, не правда ли?
Хэл утвердительно кивнул:
— Я никогда не отказываюсь от супа.
Он посмотрел вслед спускающемуся в кубрик Майку, а затем обернулся ко мне.
— Я допускаю, что мы пережили неприятный момент, — сказал он. — Но как могло случиться, что мы оказались под самым форштевнем?
Я объяснил, что пароход находился от нас с подветренной стороны и мы не слышали
— Первое, что мы увидели, — это зеленые навигационные огни правого борта, надвигавшиеся на нас из тумана.
— А сигнальная сирена?
— Не знаю. Но мы ее не слышали.
— Странно. — Какое-то время он стоял неподвижно, и его высокая фигура четко вырисовывалась на фоне бортового огня. Затем он сел рядом со мной на комингс у входа в кубрик.
— Ты не обратил внимания на барометр, пока был на вахте?
— Нет, — сказал я, — а что?
— Падает. Падает понемножку с тех самых пор, как я спустился в трюм. — Он сделал паузу, а затем произнес: — Этот шторм скоро нас накроет.
Я не ответил, а он тем временем вынул из кармана свою трубку и стал ее посасывать, о чем-то размышляя.
— Скажу честно, Джон, не нравится мне все это. — Спокойствие, с каким была произнесена эта фраза, придало ей особую силу. — Если прогноз окажется правильным и ветер будет северо-западным, тогда мы окажемся у подветренного берега. А ты знаешь, что я не люблю штормов и не люблю подветренных берегов, особенно когда это острова Ла-Манша.
— Ты всегда говорил мне, что предпочитаешь машинам паруса…
Его голубые глаза, блестевшие в свете нактоуза, не отрываясь смотрели на меня.
— Я только хотел сказать, — произнес он мягко, — что если бы мы установили двигатель, то сейчас уже пересекли бы пролив наполовину и ситуация была бы совсем другой.
— Сейчас уже поздно возвращаться.
Воцарилось неловкое молчание. Потом Хэл снова вынул изо рта свою трубку.
— Мне хотелось бы дойти до дома, — сказал он спокойно. — Но такелаж у нас ненадежный, канаты старые, да и паруса…
— Многие яхты пересекают Ла-Манш в худшем состоянии, чем «Морская ведьма».
— Только не в марте и не под угрозой штормов. Да еще без двигателя. — Он встал и прошел вперед к мачте, потом нагнулся, рассматривая что-то. Послышался треск дерева, и он бросил к моим ногам кусок фальшборта. — Это волна поработала. — Он снова присел рядом со мной. — Все это не здорово, Джон. Корпус может оказаться прогнившим после двух лет лежания на берегу во французской грязи.
— Корпус в порядке, — ответил я. Спокойствие снова вернулось. — Нужно заменить пару досок да покрасить. Вот и все. Я прощупал ножом всю обшивку яхты, прежде чем купил. Дерево абсолютно здоровое.
— А как насчет креплений? — Его правая бровь слегка приподнялась. — Только эксперт может сказать, что они…
— Я же сказал, что осмотрел ее…
— Да, но это вряд ли нам поможет сейчас. Если вдруг разразится шторм… Я моряк осторожный, — добавил он, — люблю море, но это не женщина, с которой можно допускать вольности.