Искатель. 1975. Выпуск №2
Шрифт:
— Я не знаю, что говорил Жора последний раз в своей жизни, но уверен: он не изменил нашему любимому тосту. Друзья! Жизнь коротка, как мимолетный сон. Выпьем же за веселье!
— Ах! — воскликнула Тотева. — Мне страшно.
— Я предупредил вас, Даргов: не переигрывать! — сказал сердито Геренский.
— Я просто повторил любимый тост Жоры, вот и все, — возразил Коста.
— Нет, не все, — отчеканила Беба. — Он про ангела какого-то говорил. Про седьмую чашу. Про гром и землетрясения. Наверно, из библии. Он ее почитывал иногда.
—
И тогда Даргов снова поднял фужер:
— Жизнь коротка, как мимолетный сон. Выпьем за веселье!
Он первым поднес к губам свой коньяк и громко отпил глоток. Потом поставил фужер на стол и на мгновенье застыл, как бы глубоко задумавшись. Неожиданно он ткнул пальцем в сторону своей жены, пробормотал: «Ты…», но не договорил. Маленькое тело его согнулось, словно переломилось, и он свалился на толстый ковер.
— Переигрываете, Даргов, — сказал хрипло Геренский. — Переигрываете, несмотря на мои предупреждения!
Даргов не подавал признаков жизни. В это мгновение какая-то нелепая, невероятная догадка озарила Геренского. Он бросился к Даргову, попытался нащупать пульс, похлопал его по губам.
И понял: Коста Даргов был отравлен — изо рта доносился запах горького миндаля…
КТО СЕЕТ ВЕТЕР
— Что ж ты молчишь? — спросил Геренский.
— Что мне сказать, товарищ подполковник? — кисло улыбнулся Смилов. — Такого провала я и представить себе не мог. Когда Даргов уже лежал мертвый, я, признаюсь, по думал: ну вот и все, дело закрыто, сейчас устроим обыск и найдем у кого-нибудь из них яд. И разве нашли?!
— Ладно, начнем рассуждать сначала, — устало сказал подполковник. — Вернемся к убийству Даракчиева. Итак, заподозренных четверо: Паликаров, Беба Даргова, Жилков и таможенник. Думаю, что о двух девицах спорить не стоит. Теперь попробуем снова представить, кому нужна была смерть Даракчиева… Паликаров: случай с девушкой, зависть к положению и доходам Даракчиева, досада от вечной роли «второй скрипки». Даргова: задетая честь, оскорбление, желание мести. Жилков: злость, что отняли его долю от очередной сделки, аппетит к большему богатству, желание встать во главе консорциума. Средков: прикрытие одного преступления другим. Теперь подумаем о двух других: о Косте Даргове и о Зинаиде Даракчиевой. Он, очевидно, страдал небезосновательной ревностью, а она даже перед нами не скрывала своей ненависти к мужу. Кстати, она его законная наследница. Вместе с сыном.
— Мне кажется, вы сами не особенно верите в то, что говорите, — ответил капитан. — Коста Даргов доказал свою невиновность своей смертью. А у Зины железное алиби: отдыхала на Золотых песках, прилетела
— И все-таки, Любак! Проверь алиби Даракчиевой.
— Проверю, товарищ подполковник. Но, честно говоря, я в это не верю. Теперь об убийстве Даргова. Подумаем, кому на пользу была смерть Даргова?
— Даргов погиб, потому что знал, кто убил Даракчиева. Вспоминаю одну любопытную подробность. С Дарговым я познакомился в доме Даракчиевой. Незадолго до моего прихода он сказал вдове, будто знает убийцу ее супруга. А вдова сразу же рассказала об этом мне, тут же, при Даргсве.
— И что же Даргов?
— Он смутился, потом назвал Атанаса Средкова. Обычные, малообоснованные подозрения, ничего определенного. Я даже не придал этому особого значения. А Даргов, может быть, действительно знал, Любак. Знал и поэтому разделил судьбу Даракчиева!
— В таком случае одно из двух: либо Даргов оболгал таможенника, либо на совести таможенника уже два убийства. А также попытка убить кирпичом Бебу Даргову.
— Возможна еще одна версия, — сказал подполковник, — Даргов оболгал таможенника, чтобы замаскировать подлинного убийцу.
— И вскоре этим подлинным убийцей был отравлен? Зачем же он его маскировал? — удивился Смилов. — Где же тут логика?
— Логики маловато! Я хотел только подчеркнуть, как все запутано и неточно, как нам не хватает твердой опоры.
— Где же искать ее, твердую опору?
— Для начала — в скрупулезной проверке алиби вдовы. Я тоже уверен, что Даракчиева чиста, однако…
— Куда уж хуже, Борис… Как говорил покойный Жорж, я получила еще один удар от судьбы.
— А я получил от судьбы анонимные письма, — сказал он зло. — Три.
— Анонимки? Эка невидаль! Ведь и я получила анонимные письма.
— Можешь показать?
Она встала и, слегка качаясь, пошла в соседнюю комнату.
— Попробуй растолкуй мне эту абракадабру. — Она по трясла в воздухе двумя надорванными конвертами и швырнула Боби.
Оба письма были написаны кривыми печатными буквами. В одном значилось: «Кто приходит босиком, от того не жди новогоднего подарка». В другом: «Ветка зашумела, заяц вздрогнул. А если не ветка, подумал заяц, а кирпич?»
— Чушь несусветная, верно? — спросила Беба.
— И мои не лучше. — Паликаров вытащил из кармана три конверта и подал их один за другим Бебе.
«Король умер. Ура, да здравствует король, если я смогу стать королем».
«Услышала лягушка, что подковывают вола, и тоже задрала ногу».
«Одному соринка в коньяке, другому — радость в душе».
— Твои не настолько глупы, — сказала Беба, возвращая письма. — А первое и третье только дурак не поймет. Впрочем, и второе со смыслом. А вот у меня действительно несусветная чушь.
— Это еще бабушка надвое гадала, — подумав, сказал Боби, после чего мстительно добавил: — Может, и в них смысл найдется.