Искатель. 1975. Выпуск №3
Шрифт:
— Доказать, что они здесь не требуются? — усмехнулся Добровольский.
— Понимаешь, в чем трудность? В мере. Возьмешь сверх меры и докажешь, что мы тут слабенькие, — противник как раз и бросит ее в бой против нас, чтобы оттянуть наши резервы от юга. Докажешь, что сильные, он опять же оставит дивизию.
— И что же предпримем?
— Соберем Военный совет и посоветуемся, как ввести противника в заблуждение… в меру. В самую меру! Так, чтобы он поверил: мы, конечно, достаточно сильны, чтобы отразить любой удар, но все еще слабенькие, чтобы наступать самим. И делать все это нужно быстро. Судя по некоторым данным и ориентировкам, дня через три на юге наступит перелом. Я знаю те места и думаю, что вскоре у противника не
Разведчики Матюхина прибыли к дому командарма через полчаса. Когда их проводили через сенцы, все четверо сутулились — хотелось стать тоньше и ниже, чтобы, не дай бог, чего-нибудь не задеть.
В светлой комнате перед длинным столом, за которым сидели двое пожилых, в понимании разведчиков, военных (поначалу от волнения ребята не разобрались, кто они по званию), а какой-то невысокий, поджарый генерал стоял у окна, напряжение стало просто невыносимым. Но военный в расстегнутом кителе неторопливо застегнул пуговицы, вздернув строптиво и властно подбородок, поднялся во весь свой немалый рост и улыбнулся.
Улыбка показалась хорошей, доброжелательной и сдержанной. Командарм вышел из-за стола и стал пожимать руки каждому. Это и вовсе расслабило ребят, сняло нервное напряжение.
— Задача, товарищи, такая: проникнуть в тыл врага — как и где, уточните позже с полковником Петровым — и там не сводить глаз с эсэсовцев. Подойдите к столу. — Командарм показал на карту, — Они вот здесь. Целая танковая дивизия. Что нам от вас нужно? Ни в какой бой не вступать, сидеть или ползать смирненько и следить, как ведут себя эсэсовцы. Если они двинутся к железной дороге — вот к этой, — дать знать. Если они начнут выдвигаться по одной из этих дорог к фронту — тоже дать знать. Каким образом? Опять-таки договоритесь с полковником. Думается, рации вам не потребуется. За рациями противник очень уж охотится. Если в момент вашего пребывания в тылу начнутся большие бои, действовать по своему усмотрению: либо выходить к своим, либо отходить к партизанам — уточните особо. Но мне важно главное — следить за эсэсовцами. Ради этого я вас и посылаю. Понимаете, насколько это серьезно, если задачу ставлю лично?
Трое кивнули, и только Гафур вытянулся и громко доложил:
— Так точно, товарищ генерал.
Командующий с легкой улыбкой посмотрел на Гафура, потом внимательно оглядел остальных и тут только увидел, что в руках у Грудинина снайперская винтовка.
— Снайпер? — потянулся он к оружию.
— Так точно! — передавая винтовку генералу, ответил Грудинин.
— Боевой счет имеете?
— Так точно! Семнадцать.
— Снайпер — и в тыл. Зачем?
— Считаю, что при добыче разведданных, например, из легковых машин он незаменим. Кроме того, снайпер всегда отличный наблюдатель, — бледнея от напряжения и потому становясь еще моложе, ответил Матюхин.
— Мм… Я таких вариантов не слышал, но… в этом кое-что есть. Да и в случае преследования противником снайпер тоже может выручить. — Командарм круто повернулся и спросил у Добровольского: — Мы собирались рискнуть с насадками. Может быть, это тот случай?
— Если не считать способа перехода линии фронта, то как раз тот.
— Ну, переход, он всегда… чреват. Что ж, товарищи, задача ясна? Следить за эсэсовцами!
Теперь ответил Матюхин:
— Так точно. Ясна.
—
Сутоцкий с Шарафутдиновым вышли, а командарм обратился к Матюхину:
— Дело в том, товарищ младший лейтенант, что советские ученые преподнесли нам интересное изобретение — насадки на винтовки, которые позволяют стрелять бесшумно. Точнее, почти бесшумно. Правда, дальнобойность винтовки несколько снижается, но она у нее такая, что это, думается, не повредит. Дали несколько таких насадок и нам. И если мы их вручим вам, можем ли мы быть уверенными, что они не попадут к противнику?
— Сделаем все возможное… Но… надо посмотреть…
— Посмотрите и попробуйте. Но помните: до выполнения основной задачи применять насадку только в крайнем случае. Если насадки покажет себя хорошо, можете поднимать у фашистов панику. Отводить душу и увеличивать счет. Но пока не выполните основного задания, будьте очень осторожны. Сейчас я дам вам машину, поедете на оружейный склад, получите насадки, опробуете их, ознакомитесь с инструкцией — и ни пуха вам, ни пера.
— К черту! — очень серьезно сказал Грудинин, и никто не улыбнулся.
Они собрались вместе перед вечером. Матюхин и Грудинин устали после испытаний насадки: чем-то похожая на ребристый дульный тормоз, она гасила звук выстрела, оставался только глухой хлопок, и это им понравилось, но в то же время их придавила ответственность за судьбу этих самых насадок. Сутоцкий и Шарафутдинов были раздражены неожиданно свалившимися хлопотами — они получали ракетницы с запасом ракет, продукты и боеприпасы, — а главное, неизвестностью.
Вероятно, поэтому встреча получилась не слишком доброй, и ощущение спешки, недоделанности усилилось. Матюхин почти сейчас же ушел к Петрову получать новые инструкции, а разведчики остались разбирать имущество.
— Тебя зачем вызывали? — хмуро и, пожалуй, ревниво спросил Сутоцкий у Грудинина.
— Тебе честно или соврать?
— А чего ж ты сразу на «ты». Я ведь все-таки старшина.
— Так ведь и я рядовой. И тебя постарше.
Сутоцкий долго смотрел в маленькие острые глазки Грудинина.
— Ладно. Говори правду.
— А правда в том, что правду сказать не имею права. Придет время, скажу и расскажу, как от такого молчания мне погано.
Сутоцкий опять посмотрел на Грудинина, усмехнулся и отвернулся к Шарафутдинову.
— Вот так вот, Гафур… Мы с тобой уже перешли во второй сорт. Что ж… приказ есть приказ. Поработаем с тобой в прикрытии. В группе обеспечения, так сказать.
Матюхин застал их, хмурых и разобщенных, за банкой тушенки. Сутоцкий подвинулся и кивнул:
— Садись. Лишняя оказалась.
— Рассиживаться некогда, сейчас на передовую. Слушай задачу. Выдвинемся в сумерках на фланге нашей дивизии. Действовать парами. Сутоцкий в паре с Шарафутдиновым. Естественно, старшина старший. Двигаться вначале уступом влево, впереди Сутоцкий. Потом, когда пойдем в тыл, — в затылок. — Матюхин развернул карту. — Сигналы уточнены. В двадцать четыре и в три часа по две ракеты. Если эсэсовцы на месте — через день. Вначале зеленую, потом — красную. Если они начнут движение на погрузку — каждый день: вначале красную, потом зеленую. Понятно? Наоборот! Если что-либо не удастся — пробиваться к партизанам. Они предупреждены. Вот сюда, — Матюхин показал место на карте. — Может случиться, что сидеть придется долго и не хватит боеприпасов или продуктов, а может, ракеты потеряем или они отсыреют — все может быть. Связь и снабжение опять-таки через партизан. Но лучше всего к ним не подаваться — далеко. Ну, что еще?.. Пожалуй, все. Предупреждаю о главном: в тылу прежде всего охранять Грудинина. Если что случится со мной — старший Сутоцкий. Если с ним — Грудинин. При всех случаях задачу выполнять. Хоть в одиночку. Вот теперь все. Проверим часы и компас.