Искатель. 1977. Выпуск №5

Киселев Владимир Леонтьевич

— Красивая собака, далматский дог, — заметил Сарриа.

— А вот глухой спаниель. Мертвый. И под ним лужа крови.

— Есть фотографии убитого?

— Должны быть. Вот смотрите! Довольно неприятное зрелище. А вот в увеличенном виде нож в ране. Фотограф хорошо поработал.

Изучив фотографии, лейтенант, словно расческой, провел пальцами по волосам, глубоко вздохнул:

— Ну и темное же дело. Как будто никакой логики. Понимаешь?

— Понимаю ли я? — Эрнандес даже обиделся и принялся измерять кабинет неторопливыми

шагами. — Еще как понимаю! Уже несколько часов мы анализируем дело. Исследовали одну возможность за другой, но всякий раз, стоило нам что-то выявить, разобраться в каком-то вопросе, как выяснялось, что это решение лишь ставит перед нами еще более сложные задачи…

— Я тут кое-что записал, — сказал Сарриа, беря в руки блокнот, — некоторые наиболее важные вопросы, с которыми мы столкнулись. К примеру, кто убийца? — Сарриа пожал плечами. — Этого мы не знаем. Как он проник в особняк? Какими ключами воспользовался?

— К этому можно кое-что добавить, — вставил Эрнандес. — Почему он ударил собаку каким-то предметом из обсидиана, а не из дерева или железа, что было бы естественно? Для чего преступнику надо было приносить с собой этот предмет из обсидиана?

— Да, мы и этого не знаем, — согласился лейтенант и продолжил: — Что делал он в той пустой комнате?

— Не знаем.

— Дальше. Если истинной целью преступления была не кража папки, тогда зачем он там находился?

— Это важнейший момент, но, к сожалению, мы пока не можем его прояснить.

— Хорошо, продолжим наш перечень. Каким образом выдало бы преступника подлинное орудие убийства?

— В этом стержень всего дела, — согласился Эрнандес. — И я никак не могу понять: зачем ему надо было применять два оружия — одно, какое-то необычное, для убийства, а второе, обыкновенное, для замены первого?

ЦЕРЕМОНИЯ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ

— Слушаю, — произнес в телефонную трубку Франсиско.

— Франсиско, ты?

— Да.

— Послушай, это Хорхе. Случилось такое… такое…

— Хорхе! Как хорошо, что ты позвонил! Я нашел еще материалы, причем весьма интересные. Слышишь?

— Но, Франсиско… — перебил его взволнованный голос.

— Существует гипотеза, что подобные миниатюры изображали ту или иную важную персону, удостоившуюся чести стать жертвой богам. Что ты на это скажешь?

— Очень хорошо, но выслушай, что я тебе…

— Но насчет жертвоприношений в Теотиуакане я ничего не нашел. У меня есть данные об ацтеках более позднего периода, и я тебе их непременно передам. Погоди, вот у меня под рукой книжка.

— Да, да, потом. А сейчас послуш…

— Нет, для меня это не составляет труда. Вот слушай: «Жертва шла на смерть добровольно, поскольку это считалось честью, а не наказанием. Человек сам поднимался по ступеням храма, а наверху несколько одетых в черное служителей укладывали

его на жертвенный камень и крепко держали…»

— Франсиско!

— Интересно, правда? «Затем появлялся жрец и ножом из обсидиана вспарывал ему грудь, извлекал сердце и подходил к краю лестницы, где, взглянув вниз, на молчаливую толпу людей, торжественно воздымал руки к небесам, отдавая им жертву». Как это тебе нравится?

Ответа не последовало, и Франсиско продолжал:

— «Ацтеки верили в магическую силу крови и потому приносили себя в жертву богам. Для них это было чистое волшебство». Ну разве не страшно от этих слов? Эй, Хорхе! Интересные данные, не так ли? Хорхе!.. Ты меня слышишь?.. Отвечай же… Ты на проводе?

— Скажи мне… — пробормотал Хорхе, словно очнувшись от оцепенения.

— Что случилось?

— Пожалуй, твой рассказ произвел на меня сильное впечатление.

— Но почему он должен был произвести на тебя такое впечатление?

— Не знаю. Но после всех этих событий я сам не свой.

— А что, собственно, стряслось?

— Кто-то побывал в моем доме, пока я находился у тебя.

— Как это? И почему ты не сказал мне об этом сразу?

— Потому что ты не… Ладно, забудем об этом. Важно то, что они это сделали.

— Но кто?

— Почем я знаю. Когда вернулся домой, вижу — все вверх тормашками. Ящики пустые, вещи разбросаны по полу. Книжные полки пусты. Книги и вся одежда на полу… Короче, все.

— Тебя обокрали?

— Нет, я, собственно, тебе позвонил…

— Одежда. Тебя оставили без одежды! Если хочешь, я…

— Я хочу одного — чтобы ты выслушал меня! — Хорхе начал терять терпение.

— Говори же. Скажи, что тебе нужно, и я принесу тебе это.

— Мне нужно твое внимание. Кое-чего я не сказал полиции, потому что подумал…

— Полиция? Они уже у тебя были? И вора схватили?

— Полиция только обследовала место и задавала вопросы.

— Что у тебя украли?

— Ничего. У меня ничего не украли!

— Что-о?

— То, что слышишь. Именно поэтому, заметь, я тебе и звоню. Слушай же! Они перерыли весь дом, обшарили все углы, но не нашли того, что искали, понимаешь?.. Не нашли… И я позвонил тебе…

— Успокойся, успокойся, ты слишком возбужден. Интересно, что же именно искал этот вор?

— Не догадываешься? Пошевели мозгами! Какой предмет мог искать вор и не найти по той причине, что я унес его с собой?

— Тебе лучше знать. Пиджак? Деньги? Может быть… Постой! Ты же не хочешь сказать, что они искали именно… именно эту скульптуру?

— Разумеется. Только так и могло быть, я об этом подумал сразу же, как только убедился, что ничего не пропало. Я не решился сказать об этом полиции, потому что мне это казалось нелепым, а они… я думал, все равно не поверят; но тебе я обязан об этом сказать. Теперь улавливаешь, зачем я позвонил?