Искатель. 1980. Выпуск №1
Шрифт:
Давным-давно земля была необитаема: дикие равнины в объятиях гор, буйные, кристально чистые водопады, синие лагуны. Люди жили на небе. Однажды, когда мужчины ушли на охоту, самая красивая девушка племени искала ракушки на берегу и случайно проткнула палкой небесную сферу, ставшую -совсем тонкой от вечного прибоя. Заглянув в дыру, она увидела далеко внизу землю, так похбжую на знакомые ей места вокруг деревни. Три дня ходила девушка к берегу моря, чтобы любоваться необыкновенным зрелищем, на четвертый ее тайна стала достоянием старейшин, ибо все тайное рано или поздно становится явным. Созвав жителей деревни, старейшинь' уговорили их сплести длинную веревку
— Мифы помогают изучать будущее, — заметил Энно, когда старик к,ончил рассказ. — В них есть стремление к познанию. А легенда — вымысел, и только.
Разве это не близкие понятия? По совести говоря, я не
различаю их. Мифы и легенды для меня почти одно и то же.
Ну нет! В мифе может быть выражено прошлое, настоящее
и будущее. Аллегории и гиперболы только слегка маскируют
идею, зато делают ее общедоступной. Эволюция мышления во
многом обязана мифам. Появился старик и сообщил нам о не-
71
бесной проруби — она была вчера, ее можно найти завтра. Вот в чем смысл мифа.
...Утром мы отошли от гостеприимного берега. Вскоре показался второй остров архипелага. Его вулканический конус упирался в облака.
— Высадимся, — предложил я.
Каноэ направилось в бухту.
Мы вышли на берег. Было так тихо, что мы слышали, как у подножия вулкана шелестела трава под ласковым дыханием муссона.
Хорошо бы подняться к самому кратеру, — сказал я.
Энно испытующе посмотрел на меня.
Это далеко.
Ничего, каких-нибудь три часа ходу.
Мы начали подъем, постепенно углублялись в настоящий тропический лес. Уже через час Энно пустил в ход большой нож, который он захватил с собой, — приходилось прокладывать путь через густые заросли. Нас встречали реликты прошлого: древовидные папоротники, огромные хвощи, плауны-гиганты.
Так мы добрались до вершины холма, потом спустились в долину с высохшим руслом ручья. На другой стороне русла я увидел застывшую лаву. До кратера было еще далеко. Только теперь я заметил, что гора над нами курилась. Эипо вопросительно посмотрел на меня и кивнул головой, указывая на ее вершину.
— Пойдем, — сказал я.
Подъем стал круче. Лес кончился, попадались места, где даже трава не росла. Мы оба начали уставать, но я обязательно хотел добраться до кратера. Через полчаса нас окружил туман. Моросило.
Мы иногда останавливались для отдыха. Мне показалось, что под ногами стало тепло. Жар земных недр давал о себе знать. Туман становился реже, прозрачнее. Последняя сотня метров — и перед нами обрыв, крутая стена кратера, уходящая вниз. Сквозь клубы дыма и пара мы увидели кипящую магму и услышали ее неровное дыхание. Земля здесь была мертвой, выжженной, лишь метрах в тридцати от нас ютились меж камней кустики вереска Я как зачарованный смотрел вниз.
Пора, — сказал Энно.
Подождем, куда спешить.
С такими горами шутки плохи.
Успеем.
— Мы вряд ли дождемся извержения. — Энно пристально
посмотрел
сколько лет. «Вот он как заговорил! А тогда, — подумал я, —
когда Валентина... все они тоже были рассудительны и так же
вот осторожны?»
— Энно... — сказал я и почувствовал, что не смогу продол
жать.
Прошла минута-другая. На мое плечо легла его рука. Мы начали спускаться, обходя дымящиеся трещины, каменные глыбы, спотыкаясь в тумане.
К вечеру прояснилось, выглянуло солнце, открылся вид на
72
чоре и бухту, где нас ждало каноэ. В закатном свете мы различали полосы морских течений, бегущих вдоль берега. Мы добрались до сухого русла, вошли в лес. Стемнело. Над головами горели звезды, а за спиной у нас' высилась темная гора.
• * •
Стоило мне увидеть красавицу «Гондвану» на рейде — и я опять вспомнил прогулки на «Дельфаие». И Валентину. _В моей памяти она была все такой же — с наивно-пленительными губами, неотбеленным льном волос, серыми глазами, которые могли так широко раскрываться, что за ними угадывался неповторимый, просторный мир. А если она смеялась, то глаза темнели, странно сужались и светились голубоватым огнем. Я замечал его, даже когда она опускала ресницы.
Представлялось мне, что волосы ее спутаны, как осенняя листва на сильном ветру. В ней было так много от упругости земли, от весенних холмов и первых проталин с подснежниками, что я подумал: не подыскать другого, лучшего, сравнения. Олицетворение одной из стихий: сила и слабость в светлых глазах-озерах... и руки, как березы.
Налетел шквал, приклонил две сосны с бронзово-желтой, шершавой ко^ой. Ветви касались песка; иглы так внятно шуршали, что в ушах стоял немолчней шум. Или это волны шумели, набегая на берег?
Следы на песке. Брошены белые туфли с бантами... Коричневые соцветия бровей с оттенками спелого тмина, ржи, сухого хмеля; влажные полоски ресниц, и тонкая, как стрела, моршина на лбу с каплей морской воды, с рассыпанными, как мука, кристалликами соли у переносицы...
АИРА
В долгом сне к ней приходили радостные минуты: она снопа была Аирой. Губы ее готовы были приоткрыться, чтобы произнести заветные слова: мраку — уйти, электрическим призракам — сгинуть, сердцу — оттаять. То были мимолетные проявления жизни, странная мечта.
Но ни слова не было сказано, и ни одной песни не спею. И земной корабль, повинуясь изначальной воле, скользил в пустоте.
У пылающего зеленым пламенем солнца он попал в огненный вихрь — и великан протуберанец едва не втянул его в пучину раскаленного, океана. Звезда готова была слизнуть его с небосвода своим жарким языком. Но, расправив крылья-паруса, корабль оттолкнулся от сверкающего шара. И снова просторы, И звездная пыль. Странная метаморфоза — далекая пылинка превращалась в очередную планету — спутник зеленого солнца, где звездоплавание прерывалось. Из трюмов выбегала ватага механических зверей, искавших тепло в недрах, кристаллы в пещерах, воду среди каменистых пустынь. Свою добычу они поспешно несли в механических лапах, как будто их кто-то ждал на борту. В расщелинах они искали следы жизни. Но открылся ли им новый мир как целое, могли ли задержать их внимание яркий окоем, ветры, запахи, свечение неба? Вряд ли.