Искатель. 1980. Выпуск №1

Кристи Агата

«Стало быть, и я был как на блюдечке? — со злостью подумал Гомолла. — Много же вас тут...»

Доложите обстановку, — сухо приказал директор и по

глядел на министра.

Включены все средства борьбы... Не хватает воды... Впро

чем, и она бессильна. Некоторые перемычки огонь прожигает

как автоген. А по транспортному уклону пожар перекидывает

ся на соседние выработки.

Много

гибнет угля? — спросил кто-то.

Много. Он раскалился до синевы...

Есть ли какая-нибудь надежда погасить огонь? — резко

прозвучал голос министра.

Гомолла помолчал. Как-никак, а вопрос затрагивал его честь горноспасателя. Он понимал, что сейчас все решало время. От времени и работы спасателей зависела жизнь шахты на ближайшее будущее или на годы. Он шумно втянул в себя воздух и сказал, исподлобья поглядывая на министра:

Потушить мы сможем. Весь вопрос — когда. Уголь го

рит, как в домне.

Понятно. — Министр повернулся к инженеру эксперимен

тальной шахты. — Матушевский, это вы докладывали мне о

русском генератора инертного газа?

Да. Недавно с его помощью русские потушили пожар в

Чехословакии.

На «Зарубеке» в Остраве?

Да. За час генератор вырабатывает тридцать тысяч кубо

метров пара и двадцать — инертного газа.

Министр снял телефонную трубку:

— Соедините меня с Москвой. Нужен министр Борис Брат

ченко.

Через несколько минут Братченко был у аппарата.

— Говорит Ян Кульпинский. Здравствуй, Борис Федорович...

89

Что случилось, Ян?

Горит шахта «Июльский манифест». Попытки потушить успе

ха не имеют. Прошу помочь.

Ну что за разговор? Сейчас свяжусь с Донецком, Только

часть моих людей в дороге. Едут е «Зарубека».

Перенацель к нам.

Сделаю, Жди.

Министр положил трубку и сказал:

— Русские скоро будут у нас. Срочно нужно заготовить топ

ливо для агрегата.

Гомолла, поняв, что о нем забыли, тихо вышел из штаба, нашел пустую комнату, прилег на диван и уснул раньше, чем голова коснулась жесткого валика.

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ГИГ

I

К генератору инертного газа, о котором говорил Ян Куль-пинский, имело отношение много людей. Но были и первые. Это старый командир отряда горноспасателей Иван Артемьевич Перегорев, бывший летчик Алексей Иконников, его механик по военной службе Даниил Бакут, бойцы-спасатели Петр Бешилов и Стае Росляков.

Была история рождения генератора. Она

начиналась давно, собственно, с тех пор, как на шахтах вообще началось горноспасательное дело, потому что каждый рудокоп знал: где уголь, там метан — тяжелый рудничный газ без цвета, вкуса и запаха, способный гореть и взрываться без всяких причин.

За свою жизнь Иван Артемьевич Перегороз потушил много пожаров. Много было учебных тревог и настоящих. Четко отложились в памяти лишь первые. А другие как-то сгладились, особенно ^е, что начинались от одних и тех же причин, не зависящих от людей, — от самовозгорания угольных пластов, геологических подвижек, от внезапной концентрации прорвавшихся в лаву газов.

Не раз Перегоров попадал в отчаянные переплеты — горел в огне, погибал от удушья, его засыпало в обвалах. Но выручали свои же товарищи. Перед лицом опасности и смерти их связывало нечто большее, чем общая работа, где не было ни возвышенных, ни поэтических далей, — скупая мужская дружба и повседневная, выстроенная из однообразных дней и тревог готовность без треска и шума отдать свою жизнь ради жизни другого, если уж не было другого выхода.

Такова была специфика горноспасательного дела...

Горноспасатели Донбасса много раз выезжали в другие бассейны страны и за рубеж. Они спасали шахты от огня и затоплений в Индии и Болгарии, ГДР и Венгрии. В последний раз потушили большой, тяжелый пожар на шахте «Зарубек» в Чехословакии. Здесь-то и применили они новый агрегат — генератор инертного газа, ГИГ. Изобретателем его был Алексей Иконников. Вернее, он первым подал идею. Потом другие помогли воплотить ее в реальность.

Но перед тем, как это случилось, надо рассказать о непростой судьбе Алексея Иконникова, которого за молодость хочется назвать просто Алешей.

Отец у Алеши служил в полку реактивных бомбардировщиков Ил-28, и разговоры в семье неизменно вращались вокруг авиации. У Алеши была мечта. Он не мог сказать, в чем она заключалась, но желание летать было одним из ее проявлений. Первым его рисунком был самолет. Постепенно он так наловчился, что позднее в училищ рисовал наглядные пособия самолетов различных типов, с которых снимали копии для других эскадрилий и полков. Первой моделью тоже был самолет. Краснозвездная крошка громила гитлеровцев, садилась в Антарктиде у лагеря из картонных палаток и домиков, на заснеженном огороде позади военного городка, дралась в корейском небе с американскими «сейбрами» и «тандерджетами».

Она сгорела в тот день, когда в немом крике застыло лицо матери и ее руки уронили листок с напечатанными на машинке буквами: «Ваш муж погиб при выполнении служебного за-* дания...»

Алеша облил керосином свой самолетик из дерева и фа» неры, поднес к нему спичку. Он сгорел мгновенно и без остатка. Детство кончилось.

Энергии матери хватило дотянуть Алешу до десятилетки. Скончалась она, когда Алеша уже поступил в авиационное училище. Говорили — от рака, но скорее всего от горя, кото* рое никак не хотело ее покидать.