Искатель. 1983. №4
Шрифт:
Очнулся Федька от дремы, да не очнулся от думы.
Сердце колотилось, подпирало к горлу. «Господи! Да с чего бы так-то! Аль оттого, что еду не знамо куда? Или?.. Ведь ничего им не должен, а бежать от них некуда. И на душе от того нескладно, что действует он вроде бы не по своей воле, а как бы по чьему-то указу. Вот и ночью: не за себя поднял руку на государева сыщика, но и за тех, кто рядом стоял. И теперь! Теперь кровью чужой с ними связан, смертью чужой повенчан. Знать… знать, ехать с ними до конца! А бежать — путь заказан. А ежели вдвоем с Дашкой? Да вряд ли она от брата отстанет.
Ей-бог, замают меня эти думы. Пойду к Демке…»
Переезд через реку был слева, от него дорога просматривалась почти на полверсты. Там она ныряла в кусты и далее пряталась за буграми, тая в своей недоступности глазу разные неожиданности.
Услыша шорох, Демка обернулся. По промоине к нему взбирался Федька.
— Не спится? — встретил его Демка.
— Да уж належался, — ответил Федька, устраиваясь рядом.
— Дак ты сюды давай. Чего там на жаре-то лег? Места хватит! Вона каменюга-то что стена и холодит чуток.
Федька перебрался на побуревшую от зноя траву.
— Эхма, сколь здеся травушки попропало.
— Ой, и не говори, — Демка вздохнул, облизнувши пересохшие губы, смахнул со лба испарину, улегся поудобнее.
Замолчали, глядя в неверную, колыхающуюся даль. Федька думал о своем, Демке тоже вдруг что-то навеялось. Тяжела была для Демки та дума, не по годам тяжела. Он гнал ее от себя, а она снова приходила… Хоть и был он сызмальства в ратных холопах, но иногда нутром чуял: притягивает его земля, приманивает своей силой животворной. Предки-то, чай, до десятого колена за сохой ходили… Не раз бывало: на ратной потехе или в угаре смертной сечи вдруг мелькнет перед глазами клок ясного неба, а под ним ширь земли безоглядная. И словно кто под дых лягнет! Вот она, кормилица, ласки и заботы просит, мы ж ее топчем копытами, своей да вражьей кровью мараем. А ей семя золотое принять хочется, обогреть его, затяжелеть от него и родить Хлеб — Силу богатырскую!..
Вот и вздыхал Демка тяжело… Да полно, мое ль то дело? Не от сохи — от меча на ладонях мозоли каменные. Давно ли то прошло, когда ежедень меч в руках играл. И временами казалось, что не сам ты смертоносным булатом правишь, а он тобой. И стоило лечь мечу в ножны, как иные заботы накатывали и было уж не до воспоминаний о земле и небе. И за конем пригляди — он те первый помощник в бою, и оружие, и доспех прибери и обиходь. Да мало ли забот, ежели ты ратный холоп? Прорва! Стало быть, потому и дума о земле редко приходила, некогда было о земле думать и непошто. Гляди не зевай, голову оберегай да врагу спины не показывай!..
Вот те, дьявол за ногу! Напросил на свою шею!
Там, где дорога терялась из виду, над бугром качнулись темные полоски. На двух первых блеснуло. Пики! А вон и их хозяева.
К переезду — теперь Демка хорошо разглядел — двигались конные.
Демка резко обернулся.
— Федор? Глянь-ка.
— Я глазами-то не шибко вострый.
— Конные там!
Федька прищурился:
— Ага. Теперь вижу.
— Дуй к Акиму, буди!
— Угу. — Федька скатился с бугра.
А Демка, теснее прижавшись к камню и крепче ухватив ружье, принялся считать всадников.
Федька растолкал братьев, на ходу кликнул Ярему и Вавилу.
Мужики
— Какие всадники? Где? — Ярема едва разул очи, но уже успел ухватить рогатину.
Вавила встряхнулся, мотнул головой, отгоняя остатки сна, взялся за саблю. Аким и Гордей, спавшие в одних портах, спешно одевались.
Проснулась и Дашка, учуяв неладное, молвила:
— Сперва бы лошадей сюда собрать.
— Молодец, девка! — отозвался Аким. — Давайте с дедком и соберите лошадок. Федор и Ярема запрягут. А мы пока глянем, что там и как.
Аким, Гордей и Вавила поспешили на бугор. Саженях в пяти от камня, где лежал Демка, пригнулись и почти на четвереньках двинулись дальше: не выказаться бы раньше времени. Встречь им сполз Демка.
— Аким Иваныч, что делать будем?
— Сколь их там?
— Двадцать две души. Все на конях, оружные.
— На кого ж похожи-то?
— Далеконько еще, не разглядеть.
— А ну пропусти, сам посмотрю.
Подобравшись к камню, Аким смахнул шапку и осторожно высунулся. Солнце било в спину. На открытом месте хорошо была видна ватага конных: они ехали гурьбой, кони ступали вяло, видно, притомились от дальней дороги.
Аким попятился и зыркнул вниз, на стоянку. Ярема с Федькой уже запрягали двух лошадей, Трофим заводил меж оглобель третью. Остальных Дашка держала за уздечки. Вавила, Димка и Гордей вопросительно смотрели на Акима, ждали решения.
— Демка с Вавилой, оставайтесь здесь, за ватагой приглядите. Хоть они и не спешат, но с дороги, наверно, не своротят… Пойдем, Гордей, пособим лошадей снарядить да в кусты их, вон туда.
— А ежели прямиком к переезду да на ту сторону? — предложил Гордей.
— Тут мы скрыты бугром, да и речка не очень глубока, — ответил Аким. — Ежели что, дак здесь и переберемся.
Они пошли вниз, Аким на ходу досказал:
— Там, у переезда, за речкой, место пустое, открытое. Мы тут переждем. Вона, скоро уж и к сумеркам близко. — И с тревогой: — Лишь бы ихние кони не заржали, а то ведь наши и откликнуться могут.
— Упрежу мужиков, сдержим, — сказал Гордей.
Аким посмотрел на брата внимательно. Лицо Гордея было спокойным и жестким. Он двигался уверенно, говорил даже вроде с насмешкой на опасность. Куда и улыбка делась. Почуял Аким, что окреп брат духом, стал бодрее, хотя, верно, до смертного часа не забудет гибель своей семьи. И ежели прежде оглядывался Аким на Гордея как на брата младшего, желая ободрить его, то теперь сам нашел в его взгляде поддержку. Разумная деловитость и спокойствие брата вселили в него уверенность.
Быстро управились с лошадьми и отвели их в кусты. Оставили подле них Дашку и Трофима, а сами, прихватив огневой припас и оружие, снова пошли на бугор.
Тут и Федьке пришлось взять в руки пищаль. Таща на плече свою пушчонку-волконею, Ярема обсказывал Федьке, как держать приклад да как целиться. Федьке раньше не приходилось иметь дела с огненным боем, пугал он его, да и за припасом глаз да глаз нужен. То ли дело дубина и кинжал, а уж лучше самострела и оружия нет. Ежели с ним наловчиться, то пистоля и задарма не надо: бьет тихо да лихо, любого ворога без шума пришибить можно.