Искатель. 1983. Выпуск №1
Шрифт:
— Ты что? — фыркнула Маруся, свертывая цигарку. — В отцы годишься.
— В отцы. Сорока не стукнуло.
— Надо ж, я думала, все полсотни.
— Эх, Маруся, Маруся…
— Да какая я Маруся? Вера я, — всхлипнула от смеха санитарка и плюхнулась рядом с Васькой. — Это вот он меня окрестил — и пошло, а я с санроты, меня тут не знают. Ну и пусть Маруся, не жалко. — И снизу искоса как-то странно глянула на Ваську. — Поделюсь?
— Ага, на троих… А Маруся — хорошее имя, и сама ничего, нравишься. Как ты этого фрица гранатой огрела! Не ты,
— Плохо?
— По мне хорошо, — мечтательно вздохнул Васька. — Детишки будут крепкие.
— Дожить бы до детишек…
— Может, и доживем.
Они снова взглянули друг на друга. У Васьки вдруг заполыхало лицо, сквозь копоть проступил румянец, а Вера вздохнула, яростно затянувшись.
— Эх, жисть жестянка… Потанцевать бы щас, а потом над озерком посидеть в парке…
— В каком еще парке?
— Был у нас в селе парк. И озерко. Только я не сидела ни разу, на других завидовала. А сама нет, мала была. Ты не гляди, что большая, мне всего-то семнадцать.
— Я не гляжу, — буркнул Васька. — Вот если все обойдется, тогда поглядим. Может, всю жизнь только и буду глядеть на тебя.
Человек на носилках застонал и притих. Низом по-прежнему тянулись подводы вперемежку с пешими и конной тягой. Антон сплюнул скрипевший на зубах песок, тяжко ломило суставы, сушило в горле, и вместе с тем было такое чувство, будто после долгой разлуки за тысячи верст вернулся к своим, родным.
— Про Бориса не слышно?
Богданыч вскинул на него лохматые брови.
— Должно, лечится, если успели проскочить. С вечера проскоку тут почти не было.
Санитарка, о чем-то болтавшая с Васькой, прыснула, уткнувшись лицом ему в колени. Васька робко приложил ладонь к ее стриженой голове.
Антон хотел спросить, где майор, что с ним. Но тут снизу от колонны, завихряя пыльцу, откололся зеленый “газик” и, выскочив к ним на взгорбок, развернувшись, затормозил. Из него выпрыгнул майор и, чуть приволакивая ногу, затянутую поверх колена грязным жгутом, подошел к лежавшим. Жестом дал знак оставаться на местах, хотя никто и без того не шевельнулся, пытливо смотрели на пропыленную фигуру майора с седым чубчиком, выбившимся из-под козырька. Лишь один старшина, качнувшись, поднялся и застыл, опустив руки по швам.
Майор оглядел искромсанную полумертвую землю за гребнем окопа с неразвеянным дымом над лощиной, куда отошли остатки фашистов, на редкую цепочку отступавшего батальона, уже скрывавшегося головой в тени дальнего леса, сказал старшине:
— Возьмешь всех с собой и приставай к колонне. На первом же привале передашь людей комполка Кузьмичу, с ним согласовано. Раненых в санбат. И возвращайся, я буду при штадиве.
— Вернусь, если не задержат.
— Ну, ну, твое место у меня.
— А как же сборный пункт, проверка? — спросил Васька, шмыгнув носом.
Майор снял фуражку — ветер взвихрил седые редкие волосы, — посмотрел на Ваську, на медленно поднявшихся солдат, сказал чуть надтреснуто, глядя поверх голов в пространство:
—
Двое по знаку Богданыча подняли носилки и пошли гуськом с холма. Санитарка подбежала к Антону, но он, отстранив ее, поднялся сам, чувствуя, как слегка поплыл жухлый бугор, люди, спускавшиеся по склону, майор, вдруг остановившийся перед ним вполоборота,
— Ты вот что, — сказал майор, — давай в мой “газик”, выскочим отсюда, сядешь на попутку — и на свою базу. Там скорей подлечат, там это проще…
Антон все еще не двигался, как-то даже не сразу сообразив о какой базе идет речь, так она была далека отсюда, от нынешних его мыслей, от той ночи, когда погиб командир самолета и штурман, единственные близкие люди, которых он успел узнать за месяц своей летной службы. Он смотрел мимо майора на удалявшихся солдат, на Богданыча, оглянувшегося в их сторону, и вдруг понял, что никуда от них не уйдет, не бросит, потому что нужен им, и они ему тоже, связан с ними незримой нитью, которой не порвать. Вместе покидают они это поле, пути их не считаны, но они еще вернутся сюда. Не они, так другие… Еще устроят немцам кашу, еще икнется гадам, погоди, скрипнул зубами.
Майор, уже повернувшийся идти, удивленно через плечо взглянул на него.
— Останусь я, если можно.
Майор задержал на нем чуть прищуренный взгляд, надел фуражку.
— Смотри. Твое дело… Если что узнаю об отце, сообщу.
И торопливо вприскок захромал к пыльно сверкающей на солнце машине.
Фантастическая повесть
…Что есть Красота И почему ее
обожествляют люди? Сосуд она, в
котором пустота, Или огонь,
мерцающий в сосуде?
Н.ЗАБОЛОЦКИЙ
1. СИБИРСКАЯ ТРОЯ
З
она, что самое загадочное в природе человека? — То, что человек считает себя венцом природы. Люди озабочены охлаждением солнца через миллионы лет или угрозой столкновения Земли с неведомым небесным телом. Но мало кого тревожит, что человек, возможно, всего лишь кратковременная остановка а поступи разума. — Зона, он уже был промежуточным звеном. Сразу после того, как его пути разошлись с обезьяной.
— А если через триста лет человек обратится в некое высшее существо? Если нынешние люди станут для него подобием пчел, дельфинов, обезьян?
Тускло-серебристая нить прошила вкось небеса над редколесьем дальнего берега Енисея. По утрам река все чаще затягивалась пологом тумана. В зените над нашим городищем нить наткнулась на невидимую преграду, змеей поползла, заскользила вниз, на глазах раздаваясь к торцу.
Конец нити раздувался, расплывался. В небе обозначилось подобие родника или озерца, окаймленного первым ледком.