Искатель. 1983. Выпуск №2
Шрифт:
Полковник Шумко, тяжело вздохнув, нажал кнопку селектора:
— Капитан Бикезин! Зайди с материалами ко мне…
Бикезин, как всегда подтянутый, в ладно скроенном костюме стального цвета, молча раскрыл папку и протянул Шумко несколько листов с машинописным текстом.
— Это все?
— Пока да. Но здесь есть кое-что интересное. Вот. — Он открыл один листок.
“…Ковальчук Ф.А., 1923 года рождения, уроженец города Ивано-Франковска, беспартийный, профессия — зубной врач. В городе с 1958 года. Родители умерли, детей нет… Судим не был. Родственников за границей нет…”
—
— В настоящий момент уточняем.
— Ну так что же здесь примечательного?
— А вот здесь, ниже…
Ковальчук был взят на заметку ОБХСС в связи с незаконными занятиями частной зубоврачебной практикой. Но потом он приобрел патент, и все обвинения по этому поводу в его адрес отпали.
— На каком основании ему был выдан патент?
— История темная и чрезвычайно запутанная. Работаем и в этом направлении.
— Ясно. Что еще?
— Затем он опять попал в поле зрения ОБХСС, на этот раз в связи с золотом. По некоторым косвенным данным, Ковальчук скупал золото, которое затем применял в своей зубоврачебной практике. Доказать это не удалось, но свой патент он потерял и опять пошел работать в городскую стоматологическую поликлинику…
— Почему отобрали патент?
— Дело в том, что ему было запрещено ставить зубы и коронки из золота клиентов. А он этим запретом пренебрег. Криминала, в общем-то, здесь большого не нашли, тем более что его клиенты в один голос твердили о непричастности Ковальчука к махинациям с золотом.
— Криминала, говоришь, не нашли? М-да… Ладно, придется поднять и это дело из архива…
— И самое главное — опять-таки по косвенным данным — Ковальчук занимался скупкой антиквариата, в частности старинных икон. И притом ворочал большими суммами.
— Вот это уже кое-что!
— Да, товарищ полковник, я тоже так думаю. И занимаюсь в настоящее время отработкой его связей среди антикваров.
— Что у Лазарева?
— Все то же… Изменений в лучшую сторону пока никаких.
— Плохо, Алексей, очень плохо…
— Товарищ полковник! Я сейчас ума не приложу, что мне предпринять по отношению к Михайлишину.
— Ты предполагаешь, что он замешан в убийстве?
— Трудно сказать… Меня очень волнует записка. Почему он остался жив? Ведь до сих пор убийца был весьма точен в свои обещаниях.
— Предполагаешь, что Михайлишин сочинил себе такое оригинальное алиби?
— Алиби у него стопроцентное. Это мы уже проверили.
— Михайлишина, я знаю много лет, и очень сомневаюсь в его причастности к убийству. А вот записка. Я считаю, это все-таки очень серьезно. Боюсь, что жизнь адвоката под угрозой.
Полковник, тяжело вздохнув, поднялся из-за стола и подошел к окну. Солнце уже закатилось, оставив после себя золотисто-розовые следы на курчавых облаках, которые толпились у края темно-фиолетовой тучи. Зигзаги молний кромсали ее тяжелое тело, настойчиво подгоняя поближе к городу. Ночь обещала пролиться живительной влагой на иссушенную зноем землю.
10
Маленький антикварный магазин находился в полуподвальном помещении старого особняка, приспособленного под различные учреждения. Обшарпанные ступени привели
— Вы что-то хотели купить? — Невысокий полноватый человек в старом потертом халате неопределенного цвета приветливо улыбнулся Бикезину из-за прилавка.
— Нет, нет, я совсем по другому делу. — Капитан протянул свое удостоверение.
— Опять милиция! Месяц назад — милиция, вчера — милиция, сегодня тоже. Бог мой, что такое? Чем провинился этот несчастный магазин?..
— Извините, с кем имею честь?
— Либерман, Давид Моисеевич. Директор, продавец, грузчик, уборщица и еще бог знает кто в одном лице…
— Мне нужно с вами побеседовать.
— О, я так и знал. Сначала беседуют, потом забирают… А потом извиняются и выпускают. Что можно иметь с этого барахла? Кроме неприятностей?..
— Давид Моисеевич! Я к вам пришел, представьте себе, на консультацию.
— На консультацию? Это меняет дело! Вы правильно пришли, молодой человек. Простите, товарищ капитан… Давида Либермана многие знают. Он может ответить на любой вопрос касательно антиквариата, оценить правильно любую вещь…
— Во-первых, Давид Моисеевич, этот разговор должен остаться между нами…
— Ой вей! О чем речь?! Я буду нем как могила.
— Во-вторых, насколько мне известно, через ваш магазин вместе с различной дребеденью иногда проходят вещи большой исторической ценности, которые, естественно, и стоят приличную сумму.
— Да, вы правы. Но что вас конкретно интересует?
— Иконы. Как производится купля-продажа, цены и кто покупает?
— Если на комиссию поступают иконы, то прежде всего их осматривает эксперт художественного фонда. Некоторые из них, имеющие большую ценность, покупают по рекомендации эксперта музеи. Остальные идут в продажу.
— А цены?
— В пределах от пятидесяти рублей и до пяти тысяч.
— Да-а, приличные суммы… И покупают?
— Вы спрашиваете!..
— А кто постоянно скупает иконы высокой стоимости?
— У меня есть квитанции, но я могу и так назвать, если это вам нужно.
— Пожалуйста…
— Колядко, Зильберштейн, Козлов, Брагин… Ну и еще, пожалуй, Сосновский.
— А Ковальчук у вас покупал иконы?
— Товарищ капитан! Так бы, вы сразу и сказали, что вам нужен Ковальчук. О-о, это был великий человек! Он сюда и не заходил, его наш хлам не интересовал. Ковальчук знал толк в иконах, он имел большие деньги и большие связи. За одну икону из своей коллекции он мог безбедно дожить до глубокой старости…