Искатель. 1984. Выпуск №5
Шрифт:
— Подразделения, состоящие из таких специалистов, должны быть в каждом полку, — высказал свою точку зрения главнокомандующий.
Затем главнокомандующий и его эскорт отправились на экскурсию по «комбинату смерти». Здесь они ознакомились с методами выращивания бактерий, увидели своими глазами, как разводят крыс, осмотрели «бомбы Исии» и десятки всевозможных хитроумных приспособлении, с помощью которых диверсант может заражать воду и пищу, сеять болезни, смертельные для люден и домашних животных.
— А теперь прошу в кинозал, — улыбнулся гостям генерал Исии.
Фильм назывался «Экспедиция в Нинбо». На главнокомандующего, по его собственным словам, фильм этот произвел неизгладимое
Генерал Исии собрался еще показать испытательный полигон, но главнокомандующий только развел коротенькими ручками.
— Увы! — вздохнул он. — На осмотр полигона не остается времени. Мне пора возвращаться в Харбин.
И вот снова, вытянувшись длинной кавалькадой, помчались по бетонированному шоссе легковые машины. Впереди, на желтых мотоциклах освобождая путь и обеспечивая безопасность, несся эскорт, выделенный в распоряжение главнокомандующего дорожной полицией. Полковник Унагами покачивался на переднем сиденье рядом с шофером в автомобиле, идущем вторым от хвоста колонны. Полковник тихонько насвистывал мелодию старинной баллады Омона «Жалоба воина», смотрел прямо перед собой через целлулоидный зеленый щиток, затеняющий солнце. «Если моя догадка верна, тогда не сегодня-завтра тайный радист возьмется за ключ».
«Я должен идти далеко на воину. Велел так великий микадо…», — высвистывали губы.
А в мыслях, как заезженная пластинка, крутилось свое: «Не сегодня-завтра начнется игра, игра начнется не сегодня-завтра…»
«Я — КВ-39…»
Сергей смонтировал рацию, растянул между деревьями антенну, подключил питание.
— Ну что, товарищ Лю? — повернулся он к своей молчаливой помощнице. — Нам нет преград ни в небе, ни на суше?
Лю не поняла ни слова, однако понимающе кивнула и, подойдя к столу, затемнила ацетиленовый фонарь светомаскировочным колпаком из жести с квадратной прорезью на уровне горелки.
Фанза погрузилась во мрак. Лишь, залитый голубоватым подрагивающим светом, на краю стола, возле рации, белел листок бумаги, покрытый рядами букв и цифр, да багрово светились в печи жарко тлеющие уголья.
Сергей взялся за ключ.
«KB-39… КВ-39… Я — KB 39… Прием…»,
— полетело через долину Сунгари, над манчьжурскимм сопками.
Центр не заставил ждать.
— Порядок, подтверждают, — встрепенулся Сергей и пододвинул к себе листок с радиограммой.
Точки и тире, которые отстукивал телеграфный ключ, складывались в слова:
«В Харбин с инспекторской проверкой прибыл главнокомандующий Квантунской армии. Он посетил бактериологический центр в Бинфане. На полигоне «Аньда» интенсивно ведутся испытания новых видов бактериологического оружия. Эффективность оружия проверяется на заключенных — захваченных в плен партизанах, и бойцах Народно-освободительной армии Китая. По сведениям, полученным из источника, осведомленность которого не подлежит сомнению, несколько месяцев назад в соответствии с планом, апробированным штабом Квантунской армии, была снаряжена экспедиция в район города Нинбо. Поездом специального назначения экспедиция через Харбин. Чанчунь, Мукдеп, Тяньцзинь доехала до Шанхая. Груз, который привез с собою этот экспедиционный отряд, насчитывавший сорок человек, состоял из специальных металлических емкостей, предназначенных для укрепления на концах крыльев самолетов. В емкостях содержались блохи, зараженные легочной чумой. Зачумленные блохи были сброшены с самолетов на гражданское население города Нинбо. Воглавлял экспедицию командир подразделения № 731 генерал
Точка, точка, тире… тире, тире, точка — уходила в эфир морзянка.
«СИНДО, СЛЕД!..»
Полковник Унагами разложил на столе план Харбина. Вот он, квадрат, накладывающийся на Фуцзядань. Дома и лачуги, лавчонки и харчевни, тесно лепящиеся друг к другу, глухие дворы, узкие улочки, на которых двое рикш и те не разъедутся, — район, как сеть креветками, набитый китайцам. Красные лисы знали, в какую нору им забиться. Но чем хитрее упрятался зверь, тем большая слава охотнику, перехитрившему зверя. И он, полковник Унагами, чувствующий себя охотником, уже сейчас видит одну из промашек вражеских агентов.
— Подойди сюда, Синдо! — не поднимая головы, окликнул он сыщика-китайца, который, спрятав руки в рукава куртки, почтительно жался возле порога.
Китаец приблизился к столуy. Ладони его еще глубже ушли в рукава.
— Это — Фуцзядань, — положил Унагами длиннопалую руку на китайский район Харбина. — Наши специалисты установили, что где-то здесь действует вражеский передатчик. Фуцзядань — район китайский. Так что европейцы туда заглядывают только в поисках экзотических ощущений. Вот ты и порыскай по Фуцзяданю, потолкайся по базарам, посиди в харчевнях, порасспроси своих соплеменников, не попадались ли им на глаза странные белокожие, которых не интересуют ни гадальщики, ни тибетские врачи, ни сахарные булочки, ни дома любви и никакие другие китайские сладости.
И холодно уставившись в понимающие собачьи глаза, он бросил командным тоном:
— Словом, ищи, Синдо, может быть, нападешь на след!
ИЩЕЙКЕ ИЗМЕНЯЕТ НЮХ
Сергей жил в районе каботажной гавани со странным названием Ковш. По рекомендации своего прямого начальника Антона Луйка ему удалось снять за умеренную тату мансарду в домике, принадлежавшем госпоже Самсоновой — вдове царского генерала, зарабатывающей на жизнь шитьем мешков для англо-датской транспортной фирмы «Вассард». Своим жильцом госпожа Самсонова была вполне довольна вежливый, тихий, аккуратно платит за квартиру. Ну а если молодой человек время от времени проводит ночь вне дома, так на то он и молодой человек. В его возрасте и при холостом положении это простительно.
В тот день, как всегда по нечетным числам. Сергей ровно в пять подошел к окну мансарды. Внизу лежала пыльная улица, освещенная косыми лучами вечерний солнца. Никого, кроме кур, копающихся в пухлой пыли.
Сергей придвинул к окну качалку.
Заложив руки за голову и закрыв глаза, он легонько раскачивался и старался ни о чем не думать. Но попробуй не думать, если в тихом поскрипывании плетеной качалки слышится неотвязное — «придет — не придет, придет — не придет…»
Минут через десять Сергей встал и снова бросил взгляд за окно.
На ухабистой улице мало что изменилось. Только куры куда-то пропали, да пыль из красноватой стала пурпурной, а на скамеечке напротив дома сидел молодой китаец.
Это был рикша Лин. Впрочем, поди догадайся, что худощавый длинноногий китаец, покуривающим, сидя на лавочке под окнами тесового дома, — рикша, если Лин пришел налегке, оставив свой двухколесный экипаж где-то в надежном месте под присмотром верного человека.
Сергею все было ясно без слов. Лин пришел, значит, сеанс связи не отменяется. Но Лин сегодня без коляски. Значит, ему, Сергею, двигать в Фуцзядань своим ходом.