Искатель. 1985. Выпуск №2
Шрифт:
— Жалко, что не выгорело с немцем, — сказал Тимонин. — Приказ получен: к утру выбить их. К утру. А утро — вот оно.
Он посмотрел на черный куб замка, резко выделяющийся на фоне неба. Темно-серая муть насыщалась светом, и обледенелая гладь поля зловеще поблескивала.
— В общем так: собирай командиров рот, начальник штаба, будем ставить задачу.
Курт Штробель шагнул вслед за Францем в темную нишу, и железная дверца с грохотом захлопнулась за спиной.
Они долго стояли в темноте,
— Кого ты притащил, Франц?
Голос доносился откуда-то сверху, должно быть, из одного из сводчатых окон. До окон было высоко. Штробель прикинул: даже если бы красноармейцы взорвали калитку и. ворвались сюда, они все равно тут бы и полегли, расстрелянные сверху, забросанные гранатами.
— Я пришел с лейтенантом Штробелем.
— Откуда он взялся?
— Он сам скажет. У него к нам какое-то дело.
Помолчали. Сверху доносился шорох или перешептывание, словно мыши скреблись в глухой тишине замкнутого пространства. Наконец тот же голос сказал:
— Иди, ты знаешь куда.
Почти в полной темноте, касаясь пальцами холодных стен, они прошли узким коридором, так же ощупью поднялись по лестнице с очень высокими ступенями и оказались на полуоткрытой площадке. Подвальный смрад остался внизу, а здесь был чистый морозный воздух полей. В открытые аркады под потолком — рукой не достать — вливался сумеречный свет.
В углу вспыхнул фонарик, луч метнулся, остановился на лице Франца.
— Не нагляделся, Хельмут? — спросил Франц, щуря глаза.
Луч перескочил на Штробеля, ощупал его с головы до ног.
— Ты тут один, что ли? — спросил Франц.
— Ребята спят. Всю ночь ждали, что русские полезут, теперь спят.
Рядом скрипнула дверь, послышался ломающийся голос подростка:
— Проснулись уже. Ты так орешь, Хельмут, мертвого разбудишь.
Фонарик погас, и через несколько минут, когда глаза привыкли к полумраку, Штробель разглядел перед собой долговязую фигурку Хельмута. Был он в очках, судя по голосу, ему можно было дать от силы четырнадцать лет.
— В войну играете? Ремень по вас скучает, шалопаи, — сказал Штробель.
— Ну ты, полегче! — взвизгнул парень.
— Тебя когда-нибудь учили со старшими разговаривать?
— А мы еще посмотрим, кто ты такой?
— Могу показать документы.
Он шагнул к нему, но Хельмут отскочил, крикнул истерично срывающимся на фальцет голосом.
— Не подходи! Стрелять буду!
Короткая, в четыре патрона, очередь оглушила. С потолка посыпалась кирпичная пыль. Хельмут, видно, и сам испугался, прижался спиной к стене, держа автомат перед собой стволом вверх, словно загораживаясь им. Очки у него съехали на нос.
Штробель подошел к нему вплотную, протянул руку.
— Дай-ка сюда.
Еще одна короткая очередь плеснула
— Сдать оружие!
Он выхватил автомат, перекинул его Францу и, подтолкнув Хельмута вперед, вошел следом за ним в низкую дверь. За дверью была не комната, как он ожидал, а всего лишь коридор, который терялся во тьме. На столе горели две плоские свечки. У стены стояли три железные койки с матрацами и подушками. На одной полулежал вихрастый, лет двенадцати мальчишка, подпирая голову рукой, тер глаза и никак не мог проснуться.
— Устроились как дома, — добродушно сказал Штробель и потянулся. — Эх, поспать бы сейчас! Проснуться и узнать, что никакой войны нет, можно выбраться из этого чертова замка и идти домой, к маме…
Все четверо заулыбались. Даже Хельмут, все время испуганно поглядывавший на свой автомат, висевший на плече Франца, посветлел лицом.
— Да, если бы не русские.
— Русские? Да они ждут не дождутся, когда вы уберетесь отсюда по своим домам.
— Так они и пустят. Вчера из пушек стреляли…
Из темноты донесся топот. Штробель определил: бегут двое. Но на свет вышел лишь один, круглолицый, розовощекий парень, одетый в длиннющую, до самого пола, шинель, у которой ему пришлось подвернуть рукава. Солдатская пилотка на его голове сидела как-то вызывающе — на макушке.
— Фельдфебель Граберт послал узнать, что тут за стрельба?
— Что ты говоришь, Гюнтер? — ехидно спросил Франц. — Разве Граберт в это время не спит?
— Может, и спит, — неопределенно ответил Гюнтер. — Но служба великой Германии остается. Так что тут у вас случилось?
— Ничего особенного. Небольшой салют в честь нашего прибытия, — сказал Курт и протянул Гюнтеру руку. — Честь имею, лейтенант Штробель, член НКСГ. Садись, послушай. И приятеля своего зови, что он там прячется?
Его беспокоил оставшийся в темном коридоре человек. И в то же время по реакции этих парней он видел, что НКСГ ничего не говорит им и едва ли тот, спрятавшийся в темноте, знает больше.
— Пускай стоит, где ему приказано, — сказал Гюнтер и сел на койку, положив автомат на колени.
— Так тебя, значит, обижает, что вчера русские стреляли из пушек? — сказал Штробель, обращаясь к Хельмуту. — Стреляли потому, что вы открыли огонь по шоссе из пулеметов и убили у них несколько человек. Убили! Вы понимаете это слово?! И они снова будут стрелять. Днем подойдет тяжелая артиллерия, и от этого замка останутся одни камни, а от вас — одни воспоминания.
— Граберт говорит: эти стены никакая пушка, не возьмет! — закричал Хельмут, и очки его огненно блеснули.
— Дурак твой Граберт.