Искатель. 1986. Выпуск №4
Шрифт:
— Это… Черт знает что! Они поплатятся!
— Что случилось, Дэвид? — входя, спросила сияющая Поллан.
В такой день ее не следовало волновать, подумал он, тем более пачкотней каких-то «Новостей». Но Поллан уже заглянула через его плечо в газету:
— «Годар сделал своего сына негром», — прочитала она вслух и бросила небрежно: — Какой вздор! Будто от переливания крови можно стать негром или китайцем.
От ее слов у Годара потемнело в глазах. Он резко повернулся и жестко спросил:
— Чью кровь перелили Лерою в
— Санитара, — пожала она плечами на его раздражение.
— Негра?
Вопрос был бессмысленным, у черного врача может работать только чернокожий санитар. Как это ускользнуло от него раньше? Просто он знал, что в госпиталях и больницах всегда есть консервированная кровь доноров. Но как этот черномазый врач посмел влить ребенку кровь негра?
— Да у него, право же, была самая обыкновенная красная кровь, — примирительно улыбнулась Поллан.
— Черная! Черная кровь! — взорвался Годар, тыча в «Новости». — Ты в этой стране всего месяц и не знаешь, что «всякий, в ком есть хоть капля негритянской крови, признается негром, со всеми вытекающими отсюда последствиями», — прочитал он заключительные строки мерзкой статейки. — И ты… ты дала согласие?
— Лерой умирал!
— Ты возьмешь его и первым же самолетом в Европу. Когда все утихнет, вернетесь. Где Лерой?
— Ты же сам отпустил его с Адамсом. Да вот они, машина Адамса под окном, — выглянула она во двор.
Вскоре вошел Адамс. Узкое лицо его было в слезах, руки дрожали:
— Они забрали мальчика, пока я находился в банке.
— Кто — они?! — не дав старику договорить, крикнул вне себя Годар.
— Белые… в штатском. Он кричал: «Адамс, Адамс…» Я выбежал, но их машина уже отъезжала.
— Номер машины?
— Не было номера, и машина новая, незнакомая здесь.
Годар бросился из дома к своему гаражу, к бронемашине, даже не оглянувшись на потрясенную Поллан и старика. Скорее!
Через десять минут он был в полиции.
— Лерой Годар, шести лет? Напишите заявление об исчезновении ребенка.
— Его украли! — крикнул Годар.
— Ну, о похищении, приложите фотографию, укажите время и место, — и дежурный подал лист бумаги.
— Моего малыша знают все, городок-то наш микроскопический, — но дежурный не ответил, и пришлось выполнять формальности.
Принимая заявление, дежурный сказал, не поднимая глаз:
— Зайдите к шефу, так лучше…
После зноя улицы и пропахшей сигаретным дымом дежурки большой кабинет шефа полиции охватывал прохладой. Шеф, невысокий, щуплый, в темных очках, закрывающих половину болезненного серого лица, принял Годара с холодной вежливостью. Этот Сидней Мейли появился здесь недавно, и Годар еще не успел его раскусить, однако не станет же шеф на сторону преступников? Это само собой, и Годар, горячась и сбиваясь, изложил суть дела. Выслушав, капитан Мейли сказал простуженным голосом:
— Лероя Годара привезли к нам люди, заинтересованные в охране
— Он здесь?! — изумился Годар. — Назовите мне имена этих негодяев!
Капитан оставил без внимания его возгласы. Пояснил с убийственной официальностью:
— Поскольку дело получило огласку, мы изолировали ребенка, чтобы не вызывать возмущения.
— Что? Чьего возмущения? Сажать в полицию ребенка… — и, не находя слов, Годар заметался по кабинету.
— Возмущения общественности, — все так же тихо ответил шеф.
— Слушайте, Мейли, — подсел к столу шефа Годар. — Мы-то с вами знаем, что все это собачья комедия. Отдайте мне ребенка, и я сегодня же отправлю его из городка. А заткнуть глотку этим сволочам «Новостям» для вас пара пустяков. Расходы беру на себя.
Шеф попытался откашляться, потом сказал чуть громче:
— Прежде всего скажите, как вы могли допустить, чтобы вашему сыну влили кровь негра?
Годар онемел. Шеф его подсекает! Если и его самого «изолируют», Лерою никто не поможет. И большой сильный Годар почувствовал себя во власти этого мозгляка-шефа. Не в состоянии преодолеть панического страха, он лепетал, пряча глаза:
— Меня при этом не было… и вообще… сомневаюсь, переливали ли кровь…
— Вы полагаете, что магнитофонная лента сфабрикована?
— Лента?
— Врачи-негры, оказывая помощь белым пациентам, обязаны фиксировать весь ход лечения. Во избежание преднамеренного вреда.
«Поллан!.». — лихорадочно пронеслось в мозгу Годара. Ее голос записан на пленку, она же дала согласие на переливание крови… И он «подтвердил»:
— Именно, лента подложная.
— Мы займемся этим. Дело крайне серьезно. Провокации и насилия над белым человеком стали системой, надо пресекать.
— Да. А сына я теперь могу забрать?
— Пока не будет доказано обратное, факт переливания крови негра вашему сыну налицо. Лерой Годар в этой стране негр. Сожалею.
— Но я, черт побери, должен видеть ребенка! — вскочил Годар.
— Когда это будет возможно — разрешим. А теперь дайте подписку о невыезде и внесите залог. Все это У дежурного.
— Вы спятили? Куда я денусь от сына?
— Таков порядок. Честь имею, — с ангельским терпением попрощался шеф полиции.
Покончив в дежурке с идиотским «порядком», Годар поспешил домой, к Поллан.
— Магнитофонная запись? — переспросила она. — Вот почему врач говорил так громко!
— Немедленно переезжай в отель, они еще приплетут нарушение морали.
— Оставить тебя? Сейчас надо думать об адвокате, а не о разлуке. Вызвать адвоката из Европы не удастся, шеф полиции наверняка перекрыл все пути связи.
— Поллан! Меня они затравят, но твое имя я обязан сохранить незапятнанным.
Она сплела длинные пальцы, прикрыла заблестевшие слезами глаза. Годар обнял ее:
— Ничего, дорогая, я постараюсь постоять за сына и за нас с тобой.