Искатель. 1989. Выпуск №1
Шрифт:
— А! Ты здесь! Хорошо. — В отличие от Сокольникова, Трошин был свеж и полон сил. — Есть для тебя кое-какие новости. Сейчас придет одна дама. Ты ее допроси. Бланк у тебя есть? На вот, возьми. Кстати, ты ее знаешь. Ратникова, директор рыбного. Азаркина дала показания, что ей тоже продала монеты. Вот по этому факту и допроси. Опознание только что провели. Особо не нажимай, спокойно и сдержанно. Ты меня понимаешь? Хорошо. А я сейчас к Гайдаленку…
Все эти слова Трошин произносил как бы мимоходом, самим тоном давая понять, что задание
Она постучала негромко, деликатно, наверное, едва касаясь, филенки тонкими пальчиками.
— Можно?
Изящно неся аккуратно постриженную головку, простучала по полу каблучками — стук-стук. Села и гладкую, без малейшей морщинки юбку оправила, словно демонстрируя, как это полагается делать. А потом без тени робости посмотрела на Сокольникова, явно гордясь своей зрелой, испытанной красотой.
— Здравствуйте. Мне сказали, в ваш кабинет…
— Все правильно, — подтвердил Сокольников, усиленно хмурясь. — Я должен вас допросить. Вы знакомы с Надеждой Азаркиной?
— С этой женщиной? — Ратникова слегка надула губы. — Нет. Хотя она меня, возможно, видела в магазине.
— А с ее мужем?
Она сделала брезгливую гримаску.
— Как-то приходил проситься на работу. Но я таких типов на порог не пускаю.
— Нам известно, что вы приобрели у Азаркиной четыре золотые монеты.
Ратникова вскинула руку, предварительно изогнув ее в кисти и расслабив пальцы. Получилось очень грациозно.
— Ну что вы! И в голову бы не пришло. С какой стати?
— Напрасно вы так, — мрачно сказал Сокольников. — В деле есть прямые показания. Если мы найдем монеты…
— Ищите, пожалуйста, — любезно разрешила Ольга Аркадьевна Ратникова. — Даже странно как-то.
— Вы только хуже себе делаете, — без особой убежденности сказал Сокольников. — Стоит ли отрицать очевидное?
Он понимал, что говорит не то и не так, догадывался, что Ольга Аркадьевна отчего-то подготовлена к этому разговору гораздо лучше, но перестроиться никак не мог.
— Ну, знаете, — повела плечиком Ратникова, — не вижу тут ничего очевидного. Два алкоголика сговорились меня очернить. Мне как-то неудобно напоминать старую пословицу: муж и жена — одна сатана.
— Азаркина не алкоголик.
— Да? — удивилась Ольга Аркадьевна. — А вы на нее повнимательнее посмотрите. Поверьте, уж в этом я разбираюсь. Повидала, знаете.
— Зачем же им вас оговаривать?
— Вам не понятно? Да вы посмотрите на них. И на меня, — при этих словах Ольга Аркадьевна чуть подалась вперед, отчего тонкая ткань платья натянулась, выразительно подчеркнув все, что было необходимо. — У меня все в порядке, все хорошо. И на работе, и дома. А у них — нет. И скорее всего уже никогда не будет. Думаете, они не понимают? Прекрасно понимают. Вот от этого все и происходит. Зависть, Олег Алексеевич, самая обыкновенная зависть. Я не впервые, к
Она лгала, но так убедительно, так уверенно и была при этом настолько естественной — совсем никакой игры, что Сокольников против воли признался себе: если б не показания Азаркиной, он бы, пожалуй, поверил Ольге Аркадьевне. И все же Ратникова лгала, потому что не лгала Надежда Азаркина.
— Обстоятельства так очевидны, что вас арестуют, — сухо сказал он и впервые, пожалуй, пристально взглянул ей в лицо.
Он застал ее врасплох, и, хотя лишь краткий миг понадобился ей, чтобы взять себя в руки и спрятать что-то мелькнувшее в глазах, Сокольников все же заметил. Он не понял, что это было, но ручаться мог: не беспокойство и не страх.
Стремительно вошел Трошин. На Ольгу Аркадьевну он даже не взглянул. И она ни единым жестом или движением не отозвалась на его появление.
— Как дела? — Он мельком посмотрел в протокол. — Заканчивайте, Сокольников, у нас еще много чего сегодня намечено.
Но Сокольников отложил ручку и вежливо попросил Ольгу Аркадьевну посидеть несколько минут в коридоре. С приветливой и равнодушной улыбкой она вышла, оставив в кабинете тонкий и странный аромат духов.
— Ну, чего ты хотел? — нетерпеливо спросил Трошин.
— С ней нужно работать, — с недоумением ответил Сокольников. — Она пока все отрицает. Честное слово, такое впечатление возникает, что заранее готовилась.
— Может, и заранее, — легко согласился Трошин. — Шестые сутки с начала дела пошли. За это время многое можно было узнать.
— Но откуда? С Зелинским она никак не связана, Азаркины ее предупреждать не стали бы.
— Ты что, эти дни их за руку водил? В общем, не о том сейчас голову нужно ломать. Подводи черту и отпускай ее.
— Как отпускай? — не понял Сокольников. — А обыск?
— Обыск Гайдаленок решил пока не делать.
— Почему?
— Об этом ты лучше у него спрашивай. Это его право, он ни перед кем отчитываться не обязан.
Сокольников находился в растерянности. И по закону и по ситуации обыск был совершенно необходим. Чего же тут решать? Он так и сказал Трошину.
Тот задумался ненадолго и с улыбкой объяснил:
— Ты же сам говоришь, что она заранее готовилась. Какой же тогда смысл в обыске? Все равно ничего не найдем. Может, напротив, целесообразней не торопиться? Пусть она успокоится.
— Я бы с ней все-таки еще поработал, — упрямо сказал Сокольников.
— Не нужно. — Тон Трошина был непререкаем. — Заканчивай.
Удивление Сокольникова росло. Он не понимал, почему Трошин так скоро потерял интерес к делу.
— Может, все-таки…
Но Трошину надоело полемизировать.
— Хватит, поговорили, — с досадой сказал он. — Делай, что тебе велят. Не нужно никакой самостоятельности. Расследование ведет Гайдаленок, а не ты.
Сокольников обиделся.
— Пожалуйста. Поступайте как знаете.