Искатель. 1990. Выпуск №3
Шрифт:
— Вы изменили ему внешность?
— Совершенно верно. Изменил внешность.
Рахманов замолчал, на этот раз надолго. Снял трубку, набрал номер телефона. Сказал:
— Алексей Михайлович, зайдите ко мне. Да, прямо сейчас.
Через минуту в кабинет вошел невысокий худой человек. Одна рука у него была скрючена.
— Алексей Михайлович... — Рахманов кивнул на Сашку: — Этот молодой человек — Александр Александрович Чирков хочет кое-что рассказать. Пожалуйста, допросите его.
Когда они вышли, Рахманов
— Сергей Леонидович... Насколько я понял, вы тоже хотите что-то рассказать?
— Хочу.
Я рассказал все, что скрыл от Рахманова раньше. Когда я сказал, что после ночевки на базе ко мне утром подошла собака, Рахманов вдруг оживился:
— Вы говорите, собака стояла рядом с вами и смотрела, как вы рисуете?
— Да. Стояла и смотрела. Можно сказать, любовалась.
— Странно. Даже не сделала попытки зарычать? Или укусить?
— На отдыхающих она не бросается.
— Ну а как же ночью? Когда вы перелезали через забор?
— Ночью ее привязывают. Я лез с другого конца. Так что меня она только услышала. Потявкала и замолчала.
— Понятно. Скажите, вы не помните ее кличку?
— Кличку... — Я попытался вспомнить, как же называл собаку сторож. — Кажется, Дик. Да, точно, Дик.
— Дик. Собаку зовут Дик.
— Правильно, Дик. И все же странно. На меня, например, этот пес бросался как бешеный.
— Что, прямо на территории базы?
— Нет, когда я стоял у сетки. Но на территории базы Дик тоже все время скалился. Думаю, если бы не хозяин, он бы меня наверняка разорвал.
— Странно. Хотя... — Я вспомнил, как Дик бросился на меня при попытке сложить и убрать этюдник. В последний день, когда за мной заехал Сашка. Рахманов поправил очки:
— Да? Хотя?..
— Ну... Этот Дик вообще странная собака.
— Что значит «странная собака»?
— Так, ни с того ни с сего на меня набросился. Хотя все дни до этого относился дружески.
— Интересно. Как же это было? И когда?
— В последний день. Двенадцатого июля. Когда все уехали.
Я рассказал, как Дик чуть не сорвался с цепи, пытаясь помешать мне убрать этюдник. Выслушав, Рахманов хмыкнул:
— Забавно. Только почему вы раньше об этом не рассказали?
— Что тут рассказывать? Подумаешь, собака взбесилась. Да и рассказывать об этом не было повода. Я ведь только сейчас сообщил, что уехал не на электричке, а на машине с Чирковым.
— Понятно... — Взяв ручку, Рахманов начал ее изучать. Положил. — Может, этот Дик на вас бросался, потому что не обучен?
— Не знаю... Вообще-то это матерая псина.
— Уж матерая... Спорить готов, ей не больше трех лет.
— Не знаю. Мне показалось, собака взрослая. Вообще, какое это имеет значение?
— В данном случае, наверное, вы правы. Никакого. Что ж, перейдем к вашей поездке в Москву.
Рахманов продолжил допрос. Причем в том же духе.
Когда я его подписал, попросил подождать в коридоре.
Выйдя, я сел в кресло. Минуты через три из соседней двери вышли Сашка и Алексей Михайлович. Алексей Михайлович кивнул:
— Ребята, подождите немного. Сейчас мы все с вами решим.
Запер дверь и прошел в кабинет Рахманова. Сашка сел рядом.
— Допросил он тебя?
— Допросил.
— Ну и как он с тобой?
— Я рассказал все, что знал. Он же, как всегда, цеплялся к каждому слову. А твой?
— Мой тоже. Я ему все выложил. Нарисовал даже два портрета Вадима Павловича. До и после операции.
Из двери кабинета Рахманова выглянул Алексей Михайлович:
— Ребята, зайдите.
Мы вошли и сели. Рахманов посмотрел на нас.
— Ну что, примем меры по обеспечению вашей безопасности. Сами же будьте предельно осторожны. Из Москвы в ближайшую неделю постарайтесь не выезжать. Если возникнет острая необходимость, командировка или что-то еще, предупредите. Естественно, если заметите что-то подозрительное, связанное с Вадимом Павловичем, тут же сообщите. Телефоны у вас есть.
— И долго оно будет? — спросил Сашка. — Обеспечение безопасности?
— Пока неделю, а там посмотрим. Одна просьба: никакой самодеятельности.
Сразу после того, как ушли Лотарев и Чирков, в кабинет Рахманова зашли Жильцов и Саенко.
— Виталий, ну что? — спросил Рахманов. — Проверил?
— Проверил, — сказал Жильцов. — Они действительно вызывали милицию. Начальник отделения был предупрежден. Ну и по звонку Чиркова сразу послал троих.
— Кто приходил, они не выяснили?
— Нет. Выяснили только, что никакой телеграммы в адрес Лотарева не поступало. Ну а так, они ведь не знали, кто такой этот Вадим Павлович.
— Хорошо бы поспрашивать жильцов. Может, кто-то из них его видел. Тем более у нас теперь есть его портреты, выполненные Чирковым. До и после операции. Леша, продемонстрируй.
Инчутин пустил по кругу два карандашных наброска. Подождав, пока Саенко и Жильцов их рассмотрят, Рахманов сказал:
— Оба рисунка нужно размножить. Виталий, тебе придется поехать по старым адресам.
— Понятно, — сказал Жильцов. — Додон и Люка?
— Да. Возьмешь наброски и сегодня же вылетишь. В Сухуми и Кулунду. В Сухуми, кроме Люки, покажешь рисунки и остальным. Проводникам поезда, дежурным гостиниц. Не забудь и аэропорт. Леша, Слава, вы сегодня же покажите рисунки Клюеву, Шишкову, Азизову, Аракеляну. Вызовите на завтра Новлянскую, пусть посмотрит и она. Оба рисунка надо направить в ГИЦ.
— И в Солнечногорск, — сказал Инчутин.
— Ну, Солнечногорском займусь я. У меня там свои счеты.