Искатель. 1990. Выпуск №6

Лукина Любовь Александровна

— Кто он такой?

— Этого, сеньор, я не знаю. Я узнал о нем только тогда, когда меня уже воскресили. Ведь я был мертв, пока он творил надо мной свои чудеса. А когда ты мертв, все твои ощущения.

— Ладно, ладно. — Конджер помог полковнику подняться на ноги и опереться о подставку для свечей на четырех ножках. Огоньки дрожащего пламени бросали красноватые отблески на скуластое лицо воскрешенного. — Ты видел этого Дрему?

— Честно говоря, я видел его только в спину, когда он выходил из лаборатории, — сказал опьяненный сывороткой полковник. —

Это сравнительно худой, высокий мужчина в белом костюме. Я бы дал ему лет тридцать пять, однако, как вы, мой невидимый друг, должны понять, я в ту пору только вернулся к жизни и, разумеется, всего, разглядеть не мог. Знаете, кого он не напомнил?

— Кого?

— Правда, не совсем, однако есть некоторое сходство. В походке и фигуре. Он напомнил мне сэра Томаса Энсти-Гэтри, знаменитого британского необиолога. Я встречался с ним не сколько лет назад на Всемирном Форуме Научных Фантастов в Амстердаме. Однако если это был сэр Томас, почему тогда…

— Тебе что-нибудь известно о методах Дремы, как он осуществляет воскрешение?

— Если хотите знать, у него восхитительные методы…

— Хочу знать. Можешь сообщить мне какие-либо подробности?

— К сожалению, нет, мой друг! Знаю только, что он творит вещи, которые я раньше считал невозможными. Например, моя рана почти полностью исчезла. Я боялся, что от такой дырищи останется ужасный шрам. Однако…

— А все-таки как он тебя воскресил?

Кавала вздохнул и снова стал съезжать вниз. Его ряса задралась, обнажив пухлые коленки.

— Мне об этом не говорили.

— Ты упомянул лабораторию, — напомнил Конджер. — Что, этому Дреме нужно оборудование, лекарства и операционная?

— Sim, да. И это, и кое-что еще. Как я уже вам сказал, большую часть времени я пребывал в мертвом виде. Даже когда человек живой, ему и то трудно рассмотреть, что происходит в операционной. Помню, когда мне удаляли гланды…

— Где находится лаборатория Дремы?

— Я не думаю, чтоб эта была его собственная лаборатория. Мне кажется, он воспользовался чьим-то оборудованием.

— Где это было?

— Милях в ста отсюда, на побережье. Все происходило на красивой вилле герцога Окасолого, — сказал Кавала. — Вероятно, вы помните, как долго и преданно служил нашему государству герцог, будучи послом Португалии на Венере.

— Нет, — ответил Конджер. — А где точно находилась эта лаборатория Дремы?

— Если мне не изменяет память, на втором этаже в огромной комнате с застекленной крышей.

— Объясни мне, как попасть на виллу герцога.

— С радостью, мой друг. — Полковник подробно и пространно описал Конджеру, как попасть на прибрежную виллу графа Окасолого.

Конджер взял лжемонаха под мышки и поставил его на прежнее место на колени у алтаря, а сам, никем не замеченный, выбрался из усиленно охраняемого монастыря.

Человек-ящерица швырялся гвоздиками.

— Нет, и эта не подходит. Не кажется ли вам, что она не гармонирует с цветом моей кожи? —

Он был шестифутового роста, в смокинге из искусственного шелка, его чешуя отливала зеленью морской волны.

— Вероятно, из-за того, что вы покраснели от возбуждения, — заметил шафер-человек. Из белой картонной коробки, которая была у него в руке, шафер достал пурпурную гвоздику. — Примерьте эту, принц.

Зеленый, как волна, венерианец фыркнул своим узким носиком.

— Эта еще хуже.

Оба стояли в увитой зеленью беседке поместья герцога Окасолого. Дело было на следующий день после визита Конджера в монастырь. Он только что взобрался на никем не охраняемую стену из белого камня, окаймляющую громадное, в пятьдесят акров, поместье герцога со стороны океана. Конджер снова был невидим.

— А как вам нравится пестрая гвоздика? Или вот эта красавица шоколадного цвета?

— Нет, не то. — Принц-ящерица раздраженно махнул рукой, и коробка с цветами полетела на землю. Оттуда посыпались гвоздики.

Одна из них упала на невидимые колени Конджера. Он поспешно сбросил ее. Принц-венерианец глянул в его сторону и поморщился.

— Вся эта суматоха вокруг моей бутоньерки расстроила мои оптические нервы. Мне показалось, будто эта безобразная розовая гвоздика, прежде чем упасть на землю, задержалась на несколько секунд в воздухе.

— Давайте вернемся на виллу, принц, — предложил шафер. — Я уверен, что там мы отыщем нужный вам цветок.

— Презираю свадьбы на открытом воздухе, — жаловался человек-ящерица низкорослому шаферу, плетясь за ним следом по подстриженной травке. — Ох, эти абсурдные поступки, на которые нас вынуждают дипломатические соображения. — Он повернул назад свою большую зеленую голову, чтоб бросить прощальный взгляд на стену, где все еще сидел невидимый Конджер.

Спрыгнув на траву, Конджер оглядел владенья герцога. В двух тысячах футов отсюда за холмистыми лужайками и островами цветов высился замок Окасолого, выстроенный из пористого розового камня. Около замка пестрели полосатые тенты, на широком белом бельведере настраивал инструменты оркестр из землян и венерианцев.

Через главные ворота въезжали гости в огромных лэндкарах, современных автомобилях, большинство же падало прямо с лазурного неба в своих серебристых и золотистых хопперах. Конджер обратил внимание на государственный хоппер посла Соединенных Штатов в Новом Лисабоне, который собирался приземлиться на посадочной площадке справа от розового замка.

По нижней аллее катились выкрашенные свежей краской автотележки с закуской. Человек-ящерица в золотисто-коричневом смокинге потянулся было за ломтиком поджаренного хлеба с икрой, но его предупредили: «Только после церемонии».

Конджер пробирался сквозь густеющую с каждой минутой толпу, стараясь никого не задеть локтем. Веселый толстяк венерианец испустил радостный вопль, увидев только что спустившегося посла Соединенных Штатов. Он протянул ему свою руку, которую Конджеру пришлось обойти.