Искатель. 1991. Выпуск №2
Шрифт:
– Но швырянием камней в стекла грузовика и приемами карате социальную справедливость не установишь!..
– Я согласен. А вот для пятнадцатилетних мир — без полутонов.
– Что они знают о тонах и полутонах?! — вскричал Леонид Леонидович. — Когда мне было пятнадцать лет, у меня были арестованы отец и мама — по «делу врачей». Я же не пошел бить стекла и крушить монументы?!
– А зря. Я бы пошел, — тихо сказал Шулейко.
– Ну, в таком случае нам говорить не о чем.
Шулейко постучал в дверь с табличкой «Следователь» и, не дожидаясь разрешения войти, переступил порог. За канцелярским столом писала что-то молодая женщина в милицейской тужурке. Красивые пышные волосы падали на лейтенантские погончики.
— Можно? — робко осведомился Шулейко.
– Давайте вашу повестку, потребовала женщина, не поднимая головы.
— Простите, я без повестки... Следователь подняла глаза от бумаг.
— Я отец Вадима Шулейко. Мне сказали, вы ведете его дело...
Извините, я не могу уделить вам времени. Я вас не вызывала. Ко мне сейчас придет свидетель. Мне надо подготовиться... Извините.
Но как же так? Я же его отец... Я тоже свидетель, если хотите... Я могу рассказать вам о нем гораздо больше, чем любой свидетель.
— И все-таки вам лучше обратиться к адвокату. Для него ваша характеристика сына будет во сто крат важнее...
— А для вас? Вы же должны знать личность своего подсудимого... Нет, обвиняемого. Или как там у вас?
Подследственного.
Да-да, вот именно. Под-след-ствен-но-го...
Хорошо. Что вы хотите сказать? Только коротко. В двух словах, пожалуйста.
В двух не смогу... Я только что вернулся из экспедиции. Почти год не был дома. И вдруг такая новость...
Почему новость? У вашего сына уже был привод в милицию.
— Да. Вы правы. Он разбил стекло машины с портретом Сталина.
— Это не меняет сути дела. Он совершил правонарушение, нанес материальный ущерб...
— Материальный ущерб возмещен.
– Не все можно возместить деньгами...
Согласен... Вы знаете, я вас немножко боюсь... когда не имел дел с милицией, кроме прописки... Но не могу сказать вам самое главное... Вот шел сюда, было ясно. По крайней мере знал с чего начать.
Выпейте воды.
Спасибо... Скажите, что ему грозит?
В драке пострадал сотрудник милиции. Я должна выяснить, кто его ударил. Если это ваш сын, то его ждут исправительно-трудовые работы...
Простите, как вас зовут?
Оксана Петровна.
Оксана Петровна, наверное, у вас есть дети?
Нет. Но это к делу не относится.
— Да-да... Конечно... Я вижу, мое время вышло. Не буду вас отвлекать. Не буду давить вам на психику. Следователь должен работать непредвзято... Наверно, мне в самом
— Хотите поговорить с сыном?
— Да, конечно! Если это возможно.
Комната свиданий следственного изолятора. Решетки на окнах. За столом двое: юнец лет семнадцати и Алексей Сергеевич.
— Скажи, зачем ты это сделал? — с тяжелым вздохом спросил Шулейко.
Сын смотрел прямо и жестко, он не прятал глаз.
— Понимаешь, папа... Мы уничтожили пошлость... То, что они выставили под маркой «ретро», — это пережитки эпохи культа. Это не имеет право на существование.
Алексей Сергеевич вспылил:
Кто тебе дал право это решать, щенок?!
А по-моему, это мое естественное право — решать, что такое хорошо и что такое плохо, — спокойно возразил Вадим. — И потом, если я щенок, то кто тогда ты, отец щенка?
– Ладно, оставь это... Тебе не понравились эти скульптуры. Пусть так. Но ведь тебя с дружками никто не звал в этот парк. Он создан для людей иного поколения, рассчитан на их восприятие, на их вкусы, на их память...
— Да мы бы и не пошли туда... Что там делать? Просто у тамошнего причала стоит эта плавдискотека «Фрегат». Там выступает всемирно известная рок-группа «Иерихон», суперметалл... Ну, да тебе все равно... Понимаешь... Ну, как тебе объяснить... Там сверхсовременность, ритмы будущего, и вдруг выходишь и вляпываешься в эту махровую пошлость... Девушка с веслом, юноша с ракеткой... Обидно стало за город. Если хочешь — за Отечество... Вспышка такая была... У нас все каратисты... «Кия!»... Мы ведь не кувалдами били. Ладонями вот, ногами...
Ты был трезв?
Да. Мы все были трезвы. Пили безалкогольные коктейли типа «Слеза комсомолки» и «Радость старца»... Там сейчас ничего другого нет... Правда, от музыки прибалдели. Видимо, разрядка нужна была.
Что ж, хорошо разрядились, мальчики... Скажи мне честно: ты ударил милиционера?
Нет.
Слава Богу! Камень с сердца...
Но они-то думают, что я...
Ничего, разберутся... Раз не ты, уже легче. Я тебе верю. Это главное. А кто его ударил?
Не видел. Темно было. Знаю только, что не Лешка. Он пацан еще... Он со мной рядом был. Все побежали... Ну а мы не спешили. Вот нас и зацапали.
—Дурень стоеросовый! Оболдуй! Зацапали, не спешили! — Будешь ругаться, попрошу, чтоб меня увели в камеру.
— Ладно, я тебе дома все скажу... Дома, слышишь?! Я думаю, ты скоро вернешься. Ну а теперь дай обниму. Хоть бы с приездом поздравил, черт...
Они обнялись.
— С приездом, папа!
Шулейко встретил Оксану Петровну, заметно повеселев.