Искатель. 2004. Выпуск №7

Борисов Сергей Юрьевич

— Нет.

— Исполняйте.

Закончив все предстартовые процедуры, Ростислав развернул кресло лицом к салону и начал наблюдать за посадкой. Здесь, в челноке, пилотская кабина была отделена от пассажиров прозрачной перегородкой. Каждый из вновь вплывших в салон, вставив в гнездо стандартный чемоданчик с самым необходимым (остальные вещи доставлялись отдельно, транспортным челноком) и защелкнув ремни безопасности, начинал смотреть поверх головы пилота туда, где за широким передним иллюминатором челнока, ярко освещенный лучами далекого солнца, висел огромный шар Титана. К нему-то и были прикованы сейчас взгляды переселенцев. Они рассматривали планету своего будущего обитания, а Ростислав, не боясь показаться невоспитанным, разглядывал пассажиров. Одни были явно восхищены величественной картиной, другие, поддавшись невольному страху,

старались поглубже вжаться в кресла, третьи пытались сохранить на лице выражение спокойствия и уверенности. Но только пытались. Вряд ли кто из них понимал, что вовсе не эти чувства легко прочитываются на их лицах, сквозят в движениях рук и чуть заметных шевелениях пальцев. Но пилоту было совершенно очевидно, что две, только две сильнейшие эмоции владеют сейчас всеми этими людьми: тревога и надежда. Да, лишь тревога и надежда, и ничего другого. Именно эти два чувства, намертво переплетенные между собой, скованные одной незримой цепью, владели долгие века становления человеческой цивилизации всеми переселенцами, откуда и куда бы они ни переселялись. А было их за прошедшие тысячелетия — тьмы и тьмы и тьмы. В крови каждого землянина, несомненно, течет кровь его предка-переселенца. И не стала ли поэтому тревога-надежда основной эмоцией человека, его главной характеристикой, как неразделимое пространство-время является главным атрибутом Вселенной?

— Посадка закончена. Просьба сохранять полное спокойствие. Полет не доставит вам ни малейших неудобств, — объявил истеллект по громкой связи. Затем, уже на ухо пилоту, добавил: «Добро на вылет получено. Старт — через десять секунд».

Биомодуль «Деметры», край которого просматривался через передний иллюминатор, медленно поплыл за левую границу поля зрения. Ростислав проверил относительную скорость. Все нормально. Теперь на полчаса можно расслабится. И только перед посадкой… На Космофлоте, как и в авиации, это самый ответственный момент.

Итак, почти половина пути к БИРТу завершена. Следующим рейсом челнока он полетит на Титан не только как пилот, но и как пассажир. Двое суток увольнения. Можно будет отдохнуть и подвести некоторые итоги. Которые пока что совершенно неутешительны.

Никаких описаний зондов в памяти истеллекта «Деметры» не оказалось.

О Сильвано Донати, спасителе Луизы, удалось узнать, с учетом нежелания вызвать какие-либо подозрения, совсем немного. Обыкновенный инженер из службы эксплуатации БИРТа. Это была бы уже вторая его вахта. Необщителен, исключительно уравновешен, хладнокровен. Любимое занятие, как у большинства молодых людей, — просмотр кингол-фильмов и виртуальные игры. Но, кроме того — занятие каким-то экзотическим видом единоборства. Тренировался он ежедневно, даже на «Деметре». Близких друзей среди вахтовиков не имел. Спасти его врачам не удалось. Как сообщалось в приказе по кораблю, «степень поражения внутренних органов пострадавшего оказалась несовместимой с жизнью»…

Легкое ускорение прижало пилота к спинке кресла: челнок корректировал орбиту. Убедившись, что в «окно посадочных параметров» челнок вошел точно, Ростислав оглянулся. Да, все было так же, как и в предыдущих рейсах. Насладившись необычным зрелищем и пресытившись им в какие-то пять минут, большинство переселенцев уже надели видеоки и наслаждались перипетиями очередных псевдореалов. Не исключено, что некоторые из них видят в своих очках тот же пейзаж, что наяву раскинулся за лобовым стеклом. Но видеоки привычнее, к тому же в кинголе подобный полет сопровождается необычайными приключениями…

Родников досадливо отвернулся.

Нужно ли было лететь за миллиард с лишним километров, чтобы, смотреть все те же кингол-фильмы? Ну, пусть их. У него есть проблемы поважнее. Например, эти розовые очки. Можно ли им доверять? Единственный способ проверить полученную с их помощью информацию — удостовериться, что вместо зондов «Деметра» действительно возьмет на борт ракеты. Точнее, боевые ракеты. Было когда-то такое словосочетание. Как это сделать, если даже погрузка зондов будет проводиться исключительно рабочими изготовившей их фирмы под наблюдением лично капитана? Впрочем… какую-то косвенную информацию…

— Дем, это пилот Родников. Мне нужен допуск на погрузку исследовательских зондов. Цель — получение практических навыков для аттестации в дальнейшем на должность второго помощника.

— Пилот Родников, по вопросу допуска вам следует обратиться лично к капитану.

— Прошу соединить меня с капитаном.

— Капитан отдыхает. Доложить старшему помощнику?

— Доложите.

— Слушаю вас, пилот Родников, — включился в связь Казухиса Такахаши.

Его образ появился в окне пилотского терминала.

Ростислав еще раз повторил свою просьбу. Старпом улыбнулся.

— Если вы хотите получить практические навыки — что весьма похвально с вашей стороны, — то лучше всего это сделать во время погрузки кислородных баллонов. Мы их берем на борт сутками раньше, тысячу с лишним штук. Операции при погрузке совершаются абсолютно те же самые.

— Благодарю вас. Но обстоятельства личного порядка не позволят мне заняться этим в первые сутки увольнения. Я смогу участвовать в погрузке только послезавтра, то есть — во время отправки на борт зондов.

Казухиса Такахаши задумчиво почесал правую щеку.

— Видите ли, пилот Родников… По условиям подписанного капитаном договора раскрытие промышленных секретов фирмы, изготовившей зонды, грозит ему штрафом столь большим, что, во избежание досадных случайностей, вам лучше будет отложить подобную практику до следующего раза. Отдыхайте, пилот, отдыхайте. Впереди еще три четверти маршрута, успеете напрактиковаться.

— Насколько я помню, пункт шестнадцать моего контракта оговаривает право пилота-спасателя на повышение профессионального уровня. Ваш отказ я вынужден буду трактовать как грубейшее нарушение этого пункта.

Старший помощник вздохнул, еще раз тоскливо почесал щеку.

— Хорошо, пилот Родников. Я постараюсь помочь вам повысить ваш профессиональный уровень.

Последние три слова были произнесены с такой вежливой улыбкой, что Ростиславу захотелось, бросив в улыбающееся лицо что-нибудь резкое, тут же отказаться от непомерно большого одолжения, обещание которого он только что вырвал у Такахаши. Но он лишь коротко поблагодарил старпома и объявил конец связи.

Интересно, почему Дэв выбрал именно эту развилку? А если пилот поедет другой дорогой? Вернее, туннелем. Все эти «титанические» дороги — точная копия земных туннелей. Только соотношение обратное: здесь туннелей больше, чем открытых участков. Да и они — те же туннели, только покрытые прозрачным сверхпрочным пластиком, через который прямо над головой можно видеть Сатурн. Он похож на толстяка, который решил похудеть и ради этого сутки напролет крутит на пузе обруч.

И что Дэв там возится? Все равно этого никто не видит. Уже полчаса стоим, а мимо проехали только два или три кара. Ага, вот еще один. Быстренько повернуться так, чтобы меня хорошо было видно. Нет, опять не он. Ну да, кто про что, а Дэв про «естественность». Нашел кого учить. Любая женщина с юного возраста умеет напустить на себя самый искренний вид, когда говорит самую отъявленную ложь. Иначе она просто не имеет права называться женщиной. А тут всего ничего: упомянуть при разговоре про Институт да еще сказать невзначай, отчего у нас кар сломался. Тоже мне, трудная задача! Не такие решали. Посмотрим, как он справится со своей частью легенды. Поверит ли пилот, что у Дэва и в самом деле нет ни минуты свободного времени? Поймет ли, что я никогда не прощу своему «жениху», если не увижу Институт? То, что здесь работала моя мать, — убедительная причина? Любящая дочь не может, конечно, не посетить подобную достопримечательность. Потому что мама будет с нетерпением ждать моего рассказа. Еще бы! Ведь здесь прошла ее молодость. Не слышали, господин пилот, о красавице Марии Додсон? Нет, конечно, вряд ли вы можете что-то о ней знать. Она была простой ассистенткой, но настолько любила науку — а также мужчин, которые ею занимались, — что ринулась сюда, дабы на передовой, в самом огне, помогать ученым мужам переносить лишения. А точнее, утешать их после очередного поражения в битве за Знание. И занималась она этим, пока не забеременела — мною, да-да, мною, молодой человек. Я ведь тоже не самая некрасивая девушка на «Деметре», вы заметили это, господин пилот? Странно, что вы до сих пор не сделали ни малейшей попытки затащить доверчивую девушку в свою одинокую постель. Но сегодня у вас не будет другого выхода, господин пилот. Вы поможете Дэву оживить этот чертов кар, а я надую свои прелестные губки и скажу: ты же обещал, Дэв! Пилот тут же предложит свои услуги, а я улыбнусь ему — как тогда, на «Лесной тропе», — и пообещаю хорошо себя вести, а также во всем его, пилота, слушаться. Он, конечно, уловит двусмысленность этого «во всем», и от радости на секунду задержит дыхание… В конце концов пилот, конечно, останется с носом, а я попаду на погрузку зондов. Все-таки Дэв молодец. Предвидеть еще в начале полета, что именно у этого пилота окажется столь необходимый нам допуск — да, это мог только Дэв. Ничего удивительного, возможности перфектариев намного выше, чем потенции кредентариев.