Искатель. 2009. Выпуск №10
Шрифт:
— Ты серьезно думаешь, что сам не заблудишься?
Жаров оглядел лабиринт от угла до угла. Это был прямоугольник где-то двадцать на десять метров, немногим больше волейбольной площадки. Вдруг его взяла оторопь: а правда, что там, внутри? И насколько сложна эта система? В прошлый раз, когда он ловил голыша, его сопровождали Пятаков с электриком. Жаров еще ни разу не был в лабиринте один.
Он вернулся к кассе.
— Лабиринт, — назидательно произнес Пятаков, — на то и лабиринт, что в нем легко заблудиться.
Жаров вошел в будку, где сидел Пятаков.
— Дай мне план своего лабиринта,
Пятаков пожал плечами.
— В том-то и дело, — хитро сказал он, — что плана нет.
— Как же его строили? — удивился Жаров.
— Ну, была какая-то схема сборки, она у меня где-то дома валяется. Техническая схема — не план. А плана нет.
— Как же ты сам там ходишь?
Пятаков хитро посмотрел на Жарова:
— У лабиринта есть секрет. Любой человек может пройти лабиринт, если знает секрет. Электрик, уборщица и я — только три человека в мире его знают. Когда будешь идти, обрати внимание: над каждым перекрестком висит фонарик. В темноте я их включаю, это очень красиво. Но и сейчас видно, что фонарики разноцветные. Так вот. Если фонарик теплого цвета — желтый, оранжевый и так далее, — то сворачивать надо направо. Если холодный цвет — синий, фиолетовый, лиловый, — налево. А белый фонарик — прямо. Это если ты идешь вперед, по часовой стрелке. Когда идешь назад — все наоборот.
— Хорошо, — сказан Жаров. — А что будет, если пойти неправильно? Я упрусь в тупик?
— Это необязательно. Может быть тупик, а может — параллельный проход.
— Понятно, — сказал Жаров. — А если я собьюсь с пути?
— Все равно иди, как я сказал. Только помни, как ты думаешь, что идешь — вперед или назад. Если начнешь попадать в тупики, значит, ты неправильно думаешь. Просто думай наоборот.
Жарову показалось, что он усвоил информацию. Он собрался было ринуться в лабиринт, но одна мысль остановила его.
— Послушай, — обратился он к хозяину аттракциона, — а как получилось, что девушка прошла лабиринт, а парень — нет? Они что же — потерялись?
— Да нет! Одна из предлагаемых игр, — Пятаков кивнул на красочный плакат-памятку, — как раз и состоит в том, что двое входят в лабиринт с разных сторон. Они могут встретиться, а могут и разойтись, это как повезет.
Жаров посмотрел на плакат-памятку. Серия мультяшных рисунков иллюстрировала эту увлекательную, очень полезную для курортников игру, которая называлась «Найди подружку». Веселый курортник и большеглазая курортница входят в лабиринт: он — в правый проход, она — в левый. Оба бродят по коридорам, аукаясь. Где-то в дебрях лабиринта они встречаются и целуются…
— Значит, лабиринт нелинейный, и там, внутри, — Жаров постучал ладонью по стене, — есть много вариантов прохода?
— Да сколько угодно! Так и получилось, что девушка шла, шла и вышла. А этот господин шел, шел…
— Думаю, придется вызывать «скорую», — мрачно сказал
Жаров. — Лежит этот господин где-нибудь в лабиринте с сердечным приступом или что-то в этом роде.
Правда, какое-то смутное чувство подсказывало Жарову, что вызывать придется не «скорую», а следователя Пилипенко. Он решительно дернул свою бейсболку за козырек и быстро пошел к перилам.
Сразу на входе лабиринт разветвлялся на два коридора, предлагая начать путешествие либо по
Жаров пошел налево, хорошо понимая, что движется пока вдоль внешней стены, и прямо за ней — площадка, где расположена касса, дальше, через небольшой газон с кустарником — набережная, за ней — пляж.
Первый поворот не давал выбора: Жаров двинулся направо, далее был Т-образный перекресток. Над ним висел полупрозрачный фонарь в форме ромба, внутри — бледная выключенная лампочка. Цвет фонаря был синий — значит, надо свернуть налево. Следующий перекресток был крестообразным, цвет фонаря белый, и Жаров прошел его, не сворачивая.
Через какое-то время он понял, что уже не может сообразить — в какой стороне набережная. Если бы на море был шторм, то он бы сориентировался по звуку, хотя и это вряд ли: несколько параллельных пластиковых стен работали как хороший звукоизолятор, будто в музыкальной студии… Жаров шел и шел, перед глазами были только белые стены, серый пол и знойное голубое небо, нарезанное на углы.
В лабиринте было светло и чисто, только на одном перекрестке валялся какой-то мусор — с ливанского кедра, росшего за наружной стеной, падала хвоя. Жаров нагнулся: среди скрученных сухих иголок валялись еще какие-то катышки… Он бездумно поднял небольшой темный шарик, запоздало сообразив, что это не что иное, как козье дерьмо. Он с отвращением зашвырнул шарик прочь и продолжил путь.
Спустя три поворота он вдруг подумал: а откуда в лабиринте может быть коза? Вернулся, пытаясь выйти на то же место, но не смог… Вспомнил инструктаж Пятакова: чтобы выйти из лабиринта, надо принять какое-то направление за истинное и двигаться согласно фонарям. Жаров так и сделал, но на третьем повороте уперся в тупик. Значит, он принял неверное направление, и теперь надо при холодных фонарях сворачивать направо…
Внезапно его охватил страх. В этих монотонных стенах таилось что-то зловещее, больничное, что ли… Будто и не существует больше ничего другого вокруг — ни моря, ни Аю-Дага, ни города и самой стены гор, а весь мир и есть — такой вот белый бесконечный лабиринт, где никому и не надо исчезать, потому что все и так давно исчезли… А вдруг он сейчас сам исчезнет? И куда он денется, если исчезнет?
Жаров пошел быстрее, часто дыша, сердце его сильно забилось… Внезапно за поворотом открылся морской горизонт с далеким силуэтом круизного судна и чайкой, маниакально клюющей волну. Жаров вышел из лабиринта.
— Что? — удивился Пятаков. — Коза? Какая коза, откуда? Не может быть в моем лабиринте козы!
— И тем не менее… — сказал Жаров. — Если в лабиринт как-то незаметно попала коза, то и человек мог как войти, так и выйти.
Жаров задумался. Дело даже не в том, что никакой козы не могло быть в лабиринте — ее вообще не могло быть здесь, в городе. Пятаков, похоже, думал о том же. Он сказал:
— Теперь я точно уверен, что тут аномальная зона. Знаешь, что было на этом месте раньше?