Искатель. 2009. Выпуск №3
Шрифт:
«Будут они! — в сердцах сплюнул Костромиров. — Мы, Николай Вторый! Урод какой-то!»
Однако по поводу множественного местоимения, как вскоре выяснилось, профессор раздражался совершенно напрасно, ибо, когда через полчаса он отворил на звонок дверь своей квартиры, на пороге действительно оказалась целая толпа народа: помимо следователя, который был при полном параде — в мундире младшего советника юстиции, там толклись еще трое дюжих ментов и две безликие нетрезвые
— Это зачем же столько народа? — поинтересовался слегка опешивший Костромиров. — Вы что, арестовать меня собрались или обыск решили учинить?
— Там видно будет! — сурово и уклончиво ответил младший советник.
— Ну, коли еще только будет, тогда попрошу всю честную компанию покуда расположиться на кухне, — сказал Горислав Игоревич. — А нам с вами, — добавил он, обращаясь к следователю, — ежели вы собираетесь меня допросить, целесообразнее всего пройти в кабинет.
Следователь окружной прокуратуры Булгаков был маленький, толстенький, белобрысенький неприятный тип с рябым лицом, на котором выделялись выпуклые глазки, опушенные густыми белесыми ресницами, и огромный толстогубый рот над скошенным подбородком. Весь его насупленный облик свидетельствовал о явно преувеличенном чувстве собственной значимости. Про себя Горислав сразу же прозвал его «пескарем».
— Ну, так как же, Горислав Игоревич, — начал следователь, едва усевшись на диван, — как же вы все-таки узнали о гибели Щербинского?
— Мне кажется, мы уже выяснили этот вопрос, — отвечал Костромиров. — Более того, вам отлично известно, что я присутствовал при его кончине.
— Да я не про того Щербинского веду речь, — неприятно усмехнулся Бунтиков, — не про Руслана Соломоновича, а про племянника его — Анатолия Яковлевича.
— Как то есть про Анатолия Яковлевича? — вздрогнул Горислав. — Он что, тоже умер?!
— Именно, профессор! — продолжая растягивать в усмешке толстые губы, отвечал «пескарь». — Почил! Преставился!
— Когда же это случилось?
— Позвольте, вопросы все-таки буду задавать я! — неожиданно взвизгнул младший советник. — Я буду задавать вам вопросы, а вы — отвечать!
— Да ради бога! Задавайте ваши вопросы, — согласился Костромиров, — только не волнуйтесь так.
— Мне-то волноваться нечего! Незачем мне волноваться! — не унимался «пескарь», вращая глазками и брызгая слюной. — Это вам, профессор, нужно волноваться! Вам, а не мне!
«Диван мне забрызгает, придурок припадочный!», — с беспокойством подумал Горислав, вслух же произнес:
— Хорошо, хорошо! Я уже весь
— Так вот. Перед самой смертью Анатолий Щербинский успел назвать вашу фамилию, прошептал, так сказать, в агонии. Как вы это объясните? — поинтересовался следователь, несколько поуспокоившись.
— Никакие объясню, — ответил Костромиров. — А помимо моей фамилии, он еще что-нибудь прошептал?
— Во-от! То-то — что и еще кое-чего! И это «кое-чего» вполне можно расценить как прямое указание на вашу причастность к его безвременной кончине!
— Неужели? Так что же он сказал конкретно?
— «Костромиров, — сказал, — он все знает, — сказал, — я был у него», — сказал! А?! Каково?!
— Ну, это трудно расценить как обвинение в убийстве, — пожал плечами Горислав. — Вчера Анатолий Яковлевич действительно был у меня в гостях; мы посидели, помянули его дядю, потом он, кстати, почувствовал себя плохо, и я отвез его домой. Вот и все.
— А как вы объясните это его — «он все знает»?! — вновь стал распаляться младший советник — А?! Как?!
— Да никак не объясню, — еще раз повторил Костромиров, — объяснять — это ваша прерогатива.
— И объясним! Объясним! Будьте покойны! И тогда уж никакие регалии не спасут! Никакие ученые степени! Уж будьте покойны! — забрызгал слюной следователь.
— Ну-ну, давайте обойдемся без личных выпадов, — слегка улыбнулся Горислав, на всякий случай отодвигаясь вместе с креслом подальше. — Тот факт, что я образованнее вас, — это еще не повод, чтобы так горячиться. Лучше задавайте свои вопросы.
— Время покажет, кто кого образованней! А сейчас ответьте мне, давно ли вы знакомы со Щербинским и что он у вас делал вчера вечером?
— С Анатолием Яковлевичем познакомился недавно, в связи со смертью его дяди, а на второй вопрос я вам уже отвечал: он зашел ко мне помянуть Руслана Соломоновича. Как вам известно, покойный не был мне чужим человеком.
— Ага, «помянуть», значит. А что ели-пили? — мрачно поинтересовался Бунтиков.
— Грибы-водку, — в тон ему ответил профессор.
— Гри-и-бы? Так-так… Грибочки, значится! — Следователь даже просветлел и вновь заухмылялся, неприятно причмокивая лягушачьими губами: — Это многое объясняет. Да, собственно, это как раз все и объясняет!
— Что именно? — удивился Горислав.
— А то, что сегодня ночью доктор наук Анатолий Яковлевич Щербинский скончался в институте Склифосовского в результате острого отравления!
— …Ужасно! Он действительно вчера жаловался на недомогание… Но я тут при чем?