Искатель. 2013. выпуск №4

Амнуэль Павел Рафаэлович

Тарас понравился ей лицом и телом, футболист с оранжевым мячом, а его маленькие рассказы, так называемые миниатюры, бегло просмотренные, произвели самое хорошее впечатление. Однако, составив натальную карту согласно времени и месту его рождения, она сделала категорический вывод: этот мужчина ей не подходит.

Переписку оборвала по-английски: просто не ответила, и все. Казалось, Тарас поймет этот жест, но не тут-то было! На следующий вечер пришло письмо с вопросами: что случилось, почему она замолчала, уж не заболела ли? Наталья и это письмо оставила без внимания. Еще раз вызвала на монитор карту: никаких точек соприкосновения с этим человеком нет и быть не может. То, что

он родился в Москве, это плюс, конечно, но… В карте его рождения ярко выражен второй квадрант: Тарас безусловно остался в периоде своей юности, ему свойственна ювенильная психопатия. В отличие от инфантилизма (глубинной недозрелости, отсутствия стержня), ювенильность — это когда человек в чем-то ложно убежден, у него есть гордыня, тщеславие, желание подавлять других, ни на чем не основанный эгоцентризм, он с налета отвергает то, что представляет действительную ценность. А раз так, то нечего ни продолжать общение, ни даже объяснять причины своего ухода.

На следующий вечер от Тараса пришло длинное письмо. Наталья хотела было стереть его, не читая, но взгляд зацепился за слово «сиреневый»… Да и к письму была пристегнута фотография сиреневых лилий, ее любимых цветов.

С чего бы это? Слово за слово, она принялась читать и вскоре уже не верила своим глазам. Тарас просто рассказывал о себе, и ей казалось, что это пишет она сама. Он любил то же, что любила она, и ненавидел — то же. Музыку «Beatles» и оперу Чайковского «Иоланта» — любил. Восточную музыку, танец с саблями, романы Пелевина — ненавидел. Книги Александра Грина, фильм «Андрей Рублев», старинные иконы, маленькие церквушки в бескрайних полях — любил. А еще он любил смотреть на звезды и как движется луна. И еще ему нравились ее глаза и улыбка, и острый, смелый изгиб губ… А велосипед, который разбился в ущелье за Байкалом, был точно такой же, как у нее! И он очень любил длинные ночные покатушки по Москве на том велосипеде, и очень хотел сделать покатушки вместе с нею. Когда он поправится и вернется домой.

Наталья вновь открыла страницу прозы Тараса Балашова и вчиталась, теперь уже внимательнее. Это была красивая, пронзительная, чувственная проза — рассказы, весьма грамотно и тонко сплетенные по принципу венка сонетов. О любви. Трудно было поверить, что так может любить мужчина. Одно смущало: посвящены все эти слова были не ей.

Но как же астрология, звезды? Может ли древнейшая наука ошибаться? По характеру Тарас был просто-напросто ее зеркалом, а вот по звездам — не подходил категорически.

«Не покину Вас, Тарас, не бойтесь! — отстучала наконец она. — Кто ж мне тогда такие красивости будет писать?»

Они переписывались уже больше месяца. Она читала его прозу, и вскоре ей показалось, что она в Тараса влюблена. Электрическая такая любовь, передаваемая по проводам на расстоянии, несмотря на то что согласно синастрической астрологии, изучающей именно совместимость людей по знакам, Тарас совсем не годился в ее мужчины.

Она вспомнила, что с одним человеком у нее уже было то же самое, только наоборот: мужчина был неприятен ей, она, можно сказать, ненавидела его, хотела забыть, но натальная карта говорила противоположное.

Впервые в жизни она усомнилась в самой астрологии. Вот уже два явных случая, которые доказывали, что всесильная наука, наука наук, — может и ошибаться. Этот Тарас по всем параметрам был не ее мужчина. Однако каждое новое письмо демонстрировало его необыкновенную, фантастическую близость всему тому, что она сама знает и любит.

Слишком уж серьезный был у Тараса диагноз, поэтому он так долго не вставал с постели, поэтому ему и решили сделать операцию. Это должна была быть какая-то

пустяковая операция, но под общим наркозом. Тарас вскользь упомянул, что на последнем медосмотре, перед гонками на чемпионат Москвы, врачи объявили, что ему противопоказан общий наркоз. Эта деталь очень встревожила Наталью.

«Ради Бога, Тарас! — написала она. — Откажись от операции. Поставь врачей в известность. Нельзя быть таким беспечным мальчишкой!»

Он ответил, что все будет в порядке. Операция в понедельник. Во вторник он еще вряд ли выйдет на связь, а вот в среду жди письма, и все пойдет на лад, а потом, уже совсем скоро, твой отчаянный мальчишка прикатит к тебе на своем трехколесном велике, и это было его последнее письмо.

Ни в среду, ни в четверг ответа она не дождалась. Наталья писала сначала ему, потом обратилась к кому-то, неведомо кому… «Пожалуйста, если кто-то имеет доступ к этой почте…» — написала она и сама ужаснулась своим словам. Как это — «кто-то»? Если кто-то, то кто?

Что-то зловещее виделось за этими словами: будто в мрачной хирургической палате, полной больничного запаха, белая санитарка разбирает вещи умершего больного, находит листочек с адресом почтового ящика и паролем. Может такое быть? Она-то сама хранит такой листочек? То, что Тарас не вышел на связь, могло означать только одно…

Прошел еще день, и другой… Последствия операции, при том что наркоз противопоказан, могли быть самыми тяжелыми, его держат в реанимационном отделении, какой там может быть имейл?

Прошла неделя. Умер. Умер под хирургическим ножом. Молодой, красивый, сильный мужчина. С лицом, смотреть на которое было просто праздником. Что теперь греха таить? От себя самой… Теперь-то она была уверена: точно, влюбилась.

А мало ли надо для любви? Лицо взволновало. Фигура у парня что надо — крепкие икры, обтянутые гетрами, да и трусы — блестящие на солнце, футбольные — зеркальными складочками облегали изящный призрак… Человек — ее двойник, ее полная копия. Ее вторая половина, которую она нашла наконец столь причудливым образом! И нет его теперь.

Наталья вышла на страницу Прозы-ру, уже другими глазами посмотрела на эти рассказы. «Ты, я и велик», «Ветер, велик и я», «Он стоял в твоей прихожей» — эти трогательные рассказы про велосипед, про девушку на велосипеде, выглядели теперь как эпитафии… Вдруг она увидела то, чего раньше не замечала на этой странице, хотя оно всегда болталось прямо перед глазами.

«Отправить письмо автору», — значилось на самом верху. Наталья кликнула. Открылось окошко. Интересно, а куда попадет это письмо? Ведь часто бывает, что у человека не один, а несколько почтовых ящиков на разных серверах. С ящиком может произойти авария. Хозяин ящика может забыть пароль. Тем более после операции, после наркоза. Лежит ее Тарас сейчас в той же самой палате и мучается тем, что не может связаться с нею, а она, дура, уже такого тут наворотила…

Наталья быстро настучала письмо в окошко, от волнения понаделав кучу ошибок, брякнула ENTER и принялась ждать. Ответ пришел быстро, почти мгновенно.

«Отвали ты от меня, дрянь безграмотная. Чокнутая. Гипсом этим тебя бы по башке. Не желаю с тобой общаться. Не пиши мне больше, поняла?»

Наталья обомлела. Это он ее за ошибки, что ли? Ее, профессионального филолога? Да кто он такой со своими рассказами? Ненавижу!

Тут же ей пришла мысль прогуглить его вообще. Она поставила на поиск «тарас балашов» и с удивлением обнаружила, что никаких сведений об этом писателе нет, кроме того, что он опубликовал на Прозе-ру. Были какие-то парни с таким именем в разных «мирах» и «контактах», но ни по возрасту, ни по другим параметрам не подходили.