Искатель
Шрифт:
Алекс кивнул:
– К счастью, она не выбросила рубашку.
– Думаешь, – спросила я, – колония могла выжить? И до сих пор где-то существует?
– Марголиане? Девять тысяч лет спустя? – Он тоскливо вздохнул. – Я был бы рад узнать, что это так. Но увы. Никаких шансов.
Глупый вопрос. Если они выжили, то почему за все это время никто о них не слышал?
– Если они все же существуют, то, возможно, просто не хотят быть обнаруженными.
– Если бы да кабы… – проговорил Алекс.
– Будь я автором
– А зачем им хранить в тайне свое существование?
– С их точки зрения, мы – варвары.
– Не выдумывай, Чейз. – Он откашлялся и опустился на диван. – Они не просто вымерли. Они вымерли очень быстро.
– Почему ты так решил?
– Следующие поколения уже не разделяли бы той неприязни, которую питали к людям Гарри Уильямс и его друзья. Этого просто не могло быть. Рано или поздно они попытались бы выйти на связь, и это пошло бы на пользу всем. – Он закрыл глаза. – Так, и никак иначе. Через несколько столетий они заинтересовались бы нами, точно так же, как мы интересуемся ими. Но сама планета, где была колония, однозначно существует. И поверь мне, Чейз, привезя оттуда хотя бы несколько артефактов, мы отлично заработаем.
Последовала долгая пауза. Я вдруг поняла, что позади меня, у дверей офиса, кто-то стоит – высокий смуглый мужчина средних лет, одетый по моде другого века: кремового цвета жилет, свободная черная рубашка, расстегнутая до пупка, широкие белые брюки, какие иногда надевают, отправляясь на море. Все это – чуть более яркое и кричащее, чем принято в наши дни. Улыбнувшись, он посмотрел на меня, затем на Алекса и поздоровался. Такого глубокого баритона я никогда не слышала.
– Гарри Уильямс, – сказал Алекс, выпрямляясь.
– К вашим услугам, сэр. Чейз, я бы не стал сразу отвергать мысль о том, что они выжили. – Он пересек комнату и сел в ближайшее к Алексу кресло. – Думаете, вам удастся найти планету-колонию?
Я остановила проекцию.
– Алекс, мне казалось, что его изображений не сохранилось.
– Проявив упорство, можно добиться многого, – улыбнулся Алекс. – «Никогда не сдавайся» – вот мой девиз.
– Где ты его нашел?
– Осталось несколько изображений. То, что ты видишь, взято из мемуаров одного современника.
Он и впрямь выглядел неплохо – благородные черты и все такое. Неудивительно, что люди готовы были следовать за ним даже в далекие края, где нет ресторанов. Алекс перелистал блокнот и вновь активировал Гарри.
– Цель состояла в том, чтобы «создать свободный разум в свободном обществе». Так, Гарри?
– Ваши слова? – спросила я.
– Да.
– У вас были благородные намерения.
Он кивнул:
– Увы, это чистое преувеличение. Никто не живет в свободном обществе.
– Но ведь мы
– Сомневаюсь. Все мы верим в то, во что верили наши родители. Ты получаешь основную массу знаний в первые несколько лет жизни, когда твой разум полностью открыт и ты полагаешь, будто взрослые все знают. И поэтому ты уязвим. А если позднее ты решаешь отвергнуть местную мифологию, какой бы она ни была, это имеет свою цену. Родители недовольны, друзья шокированы, тебя подвергают остракизму. Полностью свободного общества не существует.
Появился диван, и аватар Уильямса опустился на него.
– К нам это не имеет отношения, – сказала я.
– Свобода – всего лишь иллюзия, – улыбнулся он.
Мы смотрели друг на друга через разделявшее нас пространство офиса: казалось, нас разделяет не один световой год. Алекс усмехнулся – «ты что, всерьез намерена обсуждать с ним философские вопросы?»
– Вам не кажется, что вы слегка преувеличиваете? – упрямо продолжала я.
– Мы племенные существа, Чейз. Мы говорим о свободе, но не стоит говорить о том, о чем племя не желает слышать. Не стоит также поступать вопреки общепринятым нормам.
– Например?
– Где я? – Он обвел взглядом комнату, увидел выставленные специально для клиентов предметы старины и несколько благодарностей в рамках. – Вы собираете артефакты?
– Да.
– Это ваша профессия?
– Совершенно верно.
– Вы находите их сами?
Об этом легко можно было догадаться из заключенного в рамку видео, подаренного Коринским университетом.
– Да. Иногда.
Он посмотрел на Алекса:
– Вас и вашу помощницу когда-либо обвиняли в разграблении могил?
– Еще и не в том обвиняли, – заметил Алекс.
– Вот оно, ваше свободное общество.
– Это совсем другое дело.
– Почему же другое? Вы честно зарабатываете на жизнь. Но племенной инстинкт, требующий считать места захоронений неприкосновенными, никуда не девается. Вы можете прикасаться к могилам, только если работаете на музей.
– Давайте поговорим об этом в другой раз, – прервал его Алекс. – Гарри, нам хотелось бы найти планету-колонию. Вы знаете, где она?
– Понятия не имею. Никакого. Источники, использованные Джейкобом для создания этой программы, не содержат такой информации.
– Жаль.
В нем явно чувствовалась харизма. А может, тут подошло бы другое слово – «властность». Я понимала, что нахожусь в обществе тяжеловеса. Судя по тому, как этот человек улыбался, закидывал ногу на ногу, общался с нами, он привык давать указания, брать на себя ответственность, противостоять чему угодно. Конечно, все это являлось лишь частью программы: настоящий Гарри Уильямс мог быть совсем другим. И тем не менее манера речи и черты личности аватара основывались на том, что было известно о человеке.