Искатели Абсолюта. В преддверии бури
Шрифт:
Последняя комната заинтересовала меня больше других: во-первых, она была единственной, где нашлись следы – дорожка в пыли вела от противоположной стены к двери; а во-вторых – там разгоралось, пока что едва заметно, бордово-розовое сияние, и тянуло свежим запахом подступающей грозы, разносимым влажными порывами холодного ветра. Повинуясь появившемуся вдруг чувству опасности, я резко захлопнула дверь.
Что-то не так было с этим местом, больше похожим на сон, чем на реальность, но я никак не могла сообразить, что именно. Постояв немного, прошлась по коридору из одного конца в другой, коснулась руками светящихся панелей – гладкий материал слегка пружинил, если нажать на него посильнее.
Стоп! Устремляется на поверхность? Нерукотворные?
Я недоуменно обернулась – коридор совершенно точно не походил на нерукотворное чудо, да и сила из него истекала не дальше многочисленных комнат за дверьми без ручек, иначе я бы почувствовала её ещё на подходе к башне. А значит… Значит…
Я внутренне похолодела – в голове складывалась в красивый и, к сожалению, безрадостный узор мозаика, чьи кусочки-нестыковки по отдельности не привлекали моего внимания, а сейчас, когда их стало достаточно много, ложились каждая точно на своё место. Ветер, слишком реальный для иллюзии, чудовище, не реагирующее на магию, отсутствие оружия и подходящей для степи одежды (вот уж не верю, что каойи намеренно не стали снабжать меня всем необходимым), зеркальная башня – оборонительное вроде бы сооружение, но совершенно бесполезное по своей конструкции для обороны, раны, слишком реальные для иллюзии, и Исток, вовсе не похожий на Исток.
Не могли каойи наколдовать то, чего не знали!
Я стояла, замерев, точно истукан, и боялась признаться себе в том, что поняла – никакое это не испытание. Там, на арене, что-то пошло не так (или, наоборот, так, если вспомнить, каким взглядом проводила меня Клара), и вместо того, чтоб погрузиться в иллюзию, я… перенеслась сюда – знать бы только, как и по чьей воле.
«Узнаю», – мрачно пообещала я себе и зло стукнула кулаком по стене – белая поверхность пружинисто прогнулась, смягчая удар, и выправилась обратно.
И тут гнев, ярый, справедливый, вдруг улетучился, исчез без следа, а на его место вихрем ворвался страх. Меня накрыло его волной, сметающей всё на своём пути, перед глазами пронеслись все кошмары, преодолённые мной лишь потому, что я искренне считала их иллюзорными, ненастоящими: монстр, древняя тюрьма (или всё-таки просто каверна, ведь башня над ней совсем не имперская), шкурник, от одних только воспоминаний о котором волосы шевелятся на затылке, бередя рану, и душа уходит в пятки. Это что же получается – все эти опасности были самыми что ни на есть реальными, и я в любой момент могла погибнуть? И сейчас могу – я ведь до сих пор не выбралась из-под земли, и вполне может случиться так, что и не выберусь, ведь ни за одной из дверей мне не встретилось ничего, похожего на выход.
Впервые с момента падения мной овладело отчаяние – оно затмило собою даже страх, что, пусть и с трудом, но поддавался волевому усилию; не ужас от столкновения с неизвестностью, но то парализующее разум и тело чувство полнейшей безысходности, когда итог предельно ясен, и нет никакой возможности его изменить. Я обессиленно прислонилась спиной к стене, сползла на пол, повторяя про себя, будто заклинание – теперь всё по-настоящему, и выхода нет. И то ли от монотонного речитатива единственной мысли, то ли от усталости, тяжким грузом навалившейся, стоило мне только поверить в безвыходность ситуации, веки вновь налились свинцовой тяжестью, и я сама не заметила, как провалилась в тревожное забытьё. Перед глазами замелькали образы, какие-то
И в этом безумии вдруг раздался ясный, хорошо знакомый голос:
– Ты сдаёшься?
Я потянулась к нему, как тянется к соломинке утопающий, и память услужливо вытащила из вереницы образов тот, из которого звучал этот голос.
– Ты сдаёшься? – повторил мастер Геон, приставив мне к горлу тренировочный меч.
Я сплюнула кровь из разбитой губы на песок, и тёплая волна унесла плевок подальше от берега.
– А есть смысл продолжать бой? Я ведь проиграла…
– Ты всегда проигрываешь, – жёстко, напористо сказал мастер. – Так ты сдаёшься?
Волны, шурша, вновь и вновь облизывали берег и отступали, облизывали и отступали в вечной бесплодной попытке продвинуться чуточку дальше. Бессмысленной попытке, но они раз за разом её повторяли. Пройдут века, тысячелетия и эоны – а они всё так же будут пытаться.
Ладонь, скрытая вовремя набежавшей волной, сжалась, набирая пригоршню песка, мышцы приготовились действовать, как только вода отступит.
Резкий бросок, песок летит в глаза мастеру. Перекат, схватить свой меч, выбитый из рук, ударить, пользуясь моментом. Добавить подсечку.
Мастер рассмеялся.
Он лежал в накатывающих волнах, раскинув руки, и звонко, радостно хохотал.
– Что смешного? – удивилась я.
– Я всё-таки не ошибся в тебе, – ответил мастер и снова рассмеялся. – Нечестный приём, но вполне подойдёт для безвыходных ситуаций.
– Но ведь если можно что-то сделать – это уже не безвыходная ситуация?
– Безвыходная, – Геон сел, вмиг посерьёзнел. – Была, пока ты её не исправила.
– То есть весь смысл в том, что даже ежели не знаешь, что делать, делай хоть что-то, и это как-нибудь да приведёт к победе?
– Смысл в том, что нет никакого смысла сдаваться. Победишь ты или проиграешь – во многом зависит от воли случая. Но если ты сдашься – поражение неминуемо. Ну и какой тогда смысл не пытаться, раз можешь?
И мастер снова рассмеялся…
…Я очнулась от звука собственного смеха, хриплого, каркающего.
– Спасибо, мастер, – отсмеявшись, вслух сказала я. – Я помню урок.
Теперь я была спокойна; отчаяние пристыженно отступило, спряталось в дальнем уголке сознания. Я вернулась в центр коридора и остановилась, кусая губы и хмурясь, стараясь мыслить так, как мыслили неведомые строители сего места, и пыталась понять, где они могли спрятать выход – его не могло не быть, ведь сами они как-то выбрались на поверхность, иначе хоть где-нибудь, возможно, в самом тёмном и запылённом углу, наверняка нашлись бы их останки. А значит, надо просто найти механизм, открывающий путь наружу; и пусть для этого мне снова придётся обшарить все комнаты, включая ту, с разгорающимся сиянием, обшарить каждый угол и заглянуть за каждый стеллаж, за каждую связку жгутов и под каждую пропылённую книгу – но это всяко лучше, чем просто сесть и в ужасе ждать смерть.
И чем раньше начать поиски, тем скорее мне удастся выбраться! Иных мыслей: что механизм может быть сломан или заклинен, или что его и вовсе нет, я старалась больше не допускать.
Не теряя больше времени на размышления, я шагнула к ближайшей двери (какая, в конце концов, разница, откуда начинать?), толкнула её, входя в комнату – и взгляд сразу же упал на жгуты, тянущиеся от железных шкафов. Я глазами пробежалась по цветным нитям, не понимая, почему именно они привлекли моё внимание, протянула руку, коснулась их, провела ладонью – и почувствовала, что внутри цветного чехла тянется жила, будто бы медная.