Искатели чудовищ

Sheflstone Роман

— Какая же ты сука Алан! Ненавижу тебя!

Кричала ведьма.

— Ладно, нам пора, завтра нужно будет рано утром уходить. Не замечая её криков, сказал Вдоводел

убирая нож в ножны.

— Какая же ты сволочь, тебе его даже не жалко?

Вытирая слёзы спросила Рогнеда.

— Ты думаешь я от хорошей жизни своё прозвище получил? Долгие годы жизни в хорошем доме, да при деньгах и быстрая смерть это подарок о котором я и мечтать не могу. Всё то время, что я охочусь, ни разу меня не жалели. Он знал кто я такой и какова плата за обман, тут исключений быть не может.

Их взгляды столкнулись и глаза Алана, синие словно лазуритовый камень и полные холода подобно северным льдам напугали девушку, не увидевшую там, и капли сожаления ни к самому себе, ни к убитом мгновение назад старому Аурику. За весь оставшийся вечер ведьма ни проронила ни слова. Даже ужасное на вид и вкус месиво, прозванной девушкой хрючево, не смогло вытянуть из неё слов. Беспощадно отвергнутое ведьмой, оно, яростно истыканное вилкой и отброшенное на край стола, осталось там до самого утра. Глядя на заплаканные чёрные

глаза девушки, он прекрасно знал что не смотря на все обиды, все его поступки и слова, Рогнеда всё равно продолжит путь рядом с ним. Не такие уж они и разные и она тоже это понимает. Через силу съев местную бурду, охотник поднялся в свою комнату, не спеша зажёг лампу и расстелив на тюфяке плащ, стянул высокие сапоги. Засунув руку в карман рубахи он осторожно потянул за конец тонкой серебряной цепочки, звонко стукнулись друг о друга два висевших на ней кольца. Мгновение спустя на ладони его лежал небольшой серебряный кулон, немного помедлив, Вдоводел осторожно открыл его двумя пальцами. Воспоминания о прошлом всё сильнее увлекали его в давно минувший день. Охотник сжал свободную руку с такой силой, что из под впившихся в ладонь ногтей пошла кровь. Но боли Алан не замечал, не замечал он и катящихся по щекам слёз. Сознание его, опьянело от давних воспоминаний, воспоминаний именуемых кашмаром, то и дело терзавших его раз за разом. А на губах застыло имя, то же что и на давным давно подаренном ему серебряном кулоне лежащим сейчас в руке, самое важное в его жизни имя.