Искатели миров
Шрифт:
Алоллака осмотрели очень быстро и определили в четырехместную палату, оснащенную относительно новым оборудованием.
На выходе его поймал директор клиники:
– Господин офицер! Господин офицер!
– Да с чего вы взяли, что я офицер? – вызверился Ян.
– Как вы орали! Как вы орали! – мечтательно закатил глаза директор. – Я такого с курсов переподготовки не слышал. Был там один замечательный сержант запаса. Кажется, начальник отдела какого – то банка. Так вот, – голос директора стал деловым и очень спокойным, – я не идиот. И дорожный чемодан, вон, за спиной у вас плавает. Да и стрижка – явно
– Да.
– Медицинская подготовка есть, я часть разговора с дежурным слышал, – врач не спрашивал, перечислял факты.
– Углубленка в училище, практика – в поле.
Директор сунул руки в карманы, хитро прищурился:
– Послушайте, а идите к нам работать!
Ян Зарев
Больница на рассвете, даже припортовая, по определению неспокойная, крикливая, шебутная – одно из самых тихих мест в городе. В такие часы затихают даже порезанные в драках пьяные матросы и трясущиеся без дозы нарки. Дремлет дежурная сестра, нацепив ободок «тревожного» диагноста реанимационного отделения, сложив руки на груди, вытянулся в кресле ночной охранник – отставной рейнджер Марк, тихонько гудят медсервы, облетающие палаты.
Прокравшись к терминалу регистратуры, Ян перегнулся через стойку и тихонько забрал пакет с лентами. Аккуратистка Альби уже упаковала их в вакуум-пакет, пометив аккуратным острым почерком «Для доктора Яна Зарева».
Марк бдительно приоткрыл глаз, и Ян прижал палец к губам. Другой рукой поднял пакет, ткнул указательным пальцем себе в грудь: для меня, мол, посылка.
Марк кивнул и снова провалился в дрему. Способность засыпать у него была просто фантастическая.
Перекусив в кафетерии-автомате на втором этаже, Ян вытянул из пачки первую на сегодня сигарету и с наслаждением затянулся. То, что курил он, сидя в абсолютно пустом зале, где курить вообще-то не полагалось, придавало каждой затяжке особый смак. Но если он хотел побыстрее разобраться с диагнозом Чтеца, следовало поторопиться.
Чиркнув карточкой по глазку замка, Ян прошел в смотровой кабинет. Померцав, загорелось дежурное освещение. Смотреть ленты в одиночку, без ассистента, запрещалось. И Ян считал, что совершенно правильно. Пусть и в режиме фильтрации, с максимально ослабленным уровнем эмпатии, ленты могли загнать врача в Сумерки так же верно, как и Чтеца. Иногда не помогало и вмешательство ассистента. Впрочем, таких случаев было немного.
Приладив датчики «мозголома», Ян вскрыл пакет, повертел в руках голубоватые кристаллы, которые, собственно, с незапамятных времен и называли лентами. Вставил один в разъем считывателя. На всякий случай выставил на минимум уровни трансляции и откинулся на силовой кушетке. Перед глазами замигала дата записи. И пометка «об. зап. разр.». Ясно, бывает и такое: «Объект записи разрушен».
Запись психоинформационного следа – штука тонкая. Это же практически беседа с призраком, тончайший след энергетики существа или существ, плюс, если получится, расшифровка памяти ДНК. Это если удастся найти годные останки. Да еще многое зависит от места записи. Частенько в ходе записи что-то из этого комплекса, вольно или невольно, уничтожалось. Тогда, увы, лента становилась единственным источником информации.
Поговаривали,
Первая лента длилась около сорока минут реального времени.
Мрачная грязно-коричневая равнина. Кольцо вулканов на горизонте, тучи пепла, бегу, бегу из последних сил, десантный бот уже в режиме секундной предстартовой готовности, вижу, как откидывается люк, радужно переливается мембрана силового поля. Приглушенным фоном – страх, вдруг не успею. И радость – не напрасно! Все не зря!. Еще один слой фона – прокручиваю в голове какие-то цифры, каждая вызывает отзвук-картинку… Сильный удар по шлему.
Лента заканчивается.
Открыв глаза, Ян увидел обтянутую белым халатом спину Пауля, колдовавшего возле шкафчика с диагност-системой. Ассистент почувствовал движение, глянул через плечо:
– Ян, вы себя когда-нибудь точно угробите. И буду я кормить вас с ложечки, подбородочек ваш мужественный вытирать.
Спорить совершенно не хотелось, тем более что Пауль был прав на все двести процентов. Так что Ян сделал рукой неопределенный жест и поднялся с кушетки:
– Значит так, ничего выдающегося на ленте я не узрел. Правда, если ты обратил внимание, все уровни восприятия я выставил на минимум, элементарно мог пропустить «спусковой крючок». Если я правильно словил картинку, ребята наткнулись на запись отступления какого-то исследователя. Парни снимались на фоне бурной вулканической активности, скорее всего того, чей слепок тут записан, просто шибануло вулканической бомбой.
– И его вот так просто оставили? – недоверчиво вздернул бровь ассистент. – Странно как-то.
– Да нет. Все могло случиться. Если бедолаге, скажем, напрочь голову оторвало, могли и оставить. Да могло и сам бот накрыть.
– И когда все это стряслось? – спросил Пауль. – Опознал что-нибудь?
– Ну, судя по боту и тому, что я углядел из скафандра, лет триста назад. Ну, уж точно до войны Орденов. Кстати, у бота на борту эмблема Ловцов.
– Ого! – присвистнул Пауль. – Непростые ребятки были.
– Так, ладно, – прекратил треп Ян, – давай этого Горана в большую смотровую. Я сейчас подойду.
Пауль кивнул и отправился за Чтецом. Ян заглянул в туалет для персонала, постоял около приоткрытого окна, покурил. Бросил окурок в унитаз и отправился мыть руки.
Больница потихоньку просыпалась. По коридору сновали медсестры-разумные и сервы-диагносты, медленно плыл на гравокресле в сторону туалета пожилой темирник с зафиксированной ногой. В ухе мелодично тренькнул коммуникатор, на сетчатке левого глаза появилось голо Пауля.
– Ян, а ты этому парню никаких назначений на утро не делал?
– Нет, а что?
А его в палате нет.
– Как это нет?
Да вот так. Либо он чудесным образом в себя пришел, либо его кто-то забрал на обследование и процедуры. Которых ты не назначал.
– Хм… Ладно, погоди, я терминал посмотрю.
Ян снял с пояса тонкий стержень личного терминала. Слегка нажал на торец, и перед ним развернулся в воздухе план больницы. Матово-серый стержень сменил цвет на зеленоватый, подтверждая завершение опознания.