Искатели неба (сборник)
Шрифт:
Мальчик, уже закончивший помогать Луизе, подозрительно уставился на меня.
– Твоя идея с переодеванием была хороша, – сказал я. – Не бойся, повторять не станем. Что в первую очередь важно для стражника… просто для внимательного человека, желающего опознать беглеца? Учти – незнакомого беглеца.
– Пол, – мрачно сказал Марк.
– Конечно. Голова охотника на людей работает, как сито. Пусть никто об этом и не думает, но половину встречных сразу отсеивает из-за другого пола. А дальше? В черты лица вглядываться – занятие тяжелое.
– Возраст? –
– Правильно.
– Сделать меня старше или младше ты никак не можешь!
– Не могу. А вот заставить тебя выглядеть младше… Снимай штаны и рубашку. Хелен, Луиза, займитесь его одеждой. Штанишки должны быть короткие, рубашка – с кружавчиками. Возьмете те, что я спорол с формы.
Женщины переглянулись.
– И это поможет? – скептически заметила Хелен.
– Не только. Маркус!
Мальчик покорно пошел со мной к ручью. Я макнул его головой в воду, взлохматил мокрые волосы. Конечно, полноценных кудрей не завить, но волос мягкий, что-нибудь да получится.
– Мне же почти тринадцать, – фыркнул Марк. – Я буду глупо выглядеть в коротких штанах!
– Ты и сейчас-то выглядишь на год-полтора младше, – безжалостно сообщил я. – А будешь десятилетним.
– Что???
– Доверься мне.
Ну почему у людей нет никакой благодарности? Я творил сейчас шедевр маскировки, а Марк сидел с таким несчастным лицом, будто попал в лапы дикарей и готовится принять пытки.
– Художник, чья гравюра всюду висит, польстил немного… – разбираясь в косметике, сказал я. – Лицо точно передал, ну, тут нужды не было врать. А плечи пошире сделал, подбородок чуть покрепче… повзрослев тебя нарисовал. И это хорошо. Все будут искать крепкого подростка. Увидят маленького мальчика…
Тушь. Тени. Подводка.
Марк и так был большеглазый, теперь я еще больше усилил эту черту. За спиной Луиза и Хелен, ругаясь по поводу моих безумных идей, фасонов, детей, отсутствия портняжного инструмента, корпели над одеждой принца.
Румяна. Помада. Тональный крем. Пудра.
Марка надо было не размалевать, как малолетнего актера или клоуна в цирке, а чуть-чуть усилить детские черты. Последние остатки детства, еще живущие в лице. И это было самое сложное – все-таки я не профессиональный гример, а любитель. Эх, сюда бы Толстую Джули из Венеции! Или Биттл Джуса из Гамбурга! Вот это гример высшего класса! Он и среди ночного люда славу имеет, и среди знатных дам. А когда, раз в год, съезжаются все ярмарочные борцы в Гамбург – в честном бою подлинного победителя выявлять, тоже его зовут. В своем кругу яркий грим не нужен, а вот усилить черты лица, чтобы с трибун виднее было, – всегда полезно.
Я стал рассказывать Марку про турниры в Гамбурге, про «гамбургский счет», чтобы хоть чуть-чуть отвлечь его от процедуры. Помогло. Марк, как любой ребенок, любил подобные истории.
– И там настоящего победителя узнают? Того, кто и впрямь самый сильный?
– Да нет, конечно. Подлинную силу турниры никогда не показывали. В Гамбурге тех бойцов, что общим уважением пользуются, а силы не имеют,
– А что же тогда делать?
– Жить. Время все по местам расставит… Повернись.
Захватив на ладони немного бриолина, я еще раз встрепал ему волосы.
Отступил на шаг, любуясь эффектом.
– Щеки не надувай, Маркус… Хелен, Луиза, гляньте!
Женщины прекратили спор, грозящий вновь перерасти в ссору, и уставились на Марка.
– Ну как? – спросил я.
– А в младенца ты его загримировать не сумеешь? – почти серьезно спросила Хелен. – Десять лет, не старше! Великолепно!
Почему-то обе женщины разволновались так, будто я не внешность мальчику чуть подправил, а совершил подлинное омоложение. Хелен продолжила допрос:
– Взрослых тоже сумеешь… так?
– Конечно. Со взрослыми-то обычно и приходилось работать… Любой хороший вор должен уметь внешность…
Я замолчал. У них какой-то нездоровый блеск был в глазах.
– Женщину тоже можно так преобразить?
– Да.
– А сколько лет можно убрать? И как ты это делаешь? – встряла Луиза.
– Ну, тут важно детские черты разглядеть, и от них идти. Главное – в карикатуру не впасть… – Бросившись к Марку, я схватил его за руку, уже занесенную, чтобы пригладить волосы. – Не смей! Забудь, что у тебя голова имеется!
– Ильмар, а… – Луиза никак не могла успокоиться. И я понял, в чем дело.
Надо же! Высокородные дамы, а не владеют искусством лица лепить, что любой городской шлюшке известно!
– Потом. Хорошо? Мы уже час потеряли!
– А если нас схватят? – выкрикнула Луиза. – Ты же тогда не успеешь рассказать!
– Если нас схватят, то куда вам краситься? Перед плахой?
Даже этот аргумент подействовал слабо. Но все же они умолкли, быстро закончили возню с одеждой Марка, и вскоре негодующий мальчишка влез в свой костюмчик.
– Прекрасно, – подвел я итог. – Мы имеем семейную пару из средних сословий, их высокого, но с невинным младенческим лицом сыночка, и стареющую компаньонку.
Нет, почему у людей нет чувства благодарности? Все трое уставились на меня такими возмущенными глазами…
– Пойдем, надо спешить, – быстро сказал я.
Мы вышли из-под прикрытия деревьев, двинулись по самой кромке леса. На ходу я оглядывал своих спутниц и мальчика, пытаясь найти слабые места в маскараде. Вроде бы ничего подозрительного. Теперь бы еще придумать, как помириться…
Я посмотрел в небо. И сразу же нашел безопасную тему для разговора.
– Хелен, ты погляди, какая птица! Парит в вышине, как планёр!
Летунья подняла голову, сделала еще пару шагов, застыла:
– Это не птица, дурак! Это планёр и есть!
– С линкора? – выдохнул я.
– Нет… это «фалькон», он с палубы не стартует. Не знаю. Может, с острова? Или с берега, тут три площадки есть поблизости…
Планёр кружил в небе, высоко-высоко, белая большекрылая точка. Теперь, всмотревшись, и я понял, что для птицы он слишком велик.