Искатели неба. Дилогия
Шрифт:
– Никто, брат Ульбрихт. Ильмар исповедовался… и я понял, кто рядом со мной.
– Рука Сестры… – снова сказал епископ и сложил руки лодочкой. Я последовал его примеру, и минуту мы молились вместе молча.
– Скажи, Ильмар, где принц Маркус?
– Я не знаю, святой брат…
– Отвечай правду, Сестра слышит тебя через меня.
– Я не знаю, брат Ульбрихт! Тогда, на побережье, он словно сквозь землю провалился! Я пытался его найти, но не смог.
– А зачем ты его искал?
Я пожал плечами. Если уж Сестра меня сейчас
– Отвечай, Ильмар.
– Не знаю. Зла я ему не хотел.
– И правильно делал. Проклят будет во веки веков тот, кто убьет его, ввергнут в холод адский, в пустыни ледяные… а уж о земном наказании слуги Сестры озаботятся!
Я вздрогнул. В глазах епископа блеснул такой яростный огонь… такая святая вера! Словно не о мальчишке, родными преданном, Домом проклятом, говорил, а об одиннадцати предателях, Искупителя толпе отдавших…
– Не бойся, Ильмар… – Епископ почувствовал мое замешательство. – Не к тебе мой гнев. Так ты не ведаешь, где Маркус?
– Нет.
Епископ вздохнул. Задумался. Брат Рууд стоял в сторонке, беззвучный, неподвижный, словно и дышать разучился.
– Не может быть, что ты случайно сюда пришел… рука Сестры тебя вела… Брат Ильмар, скажи, что тебе дал мальчик?
– Титул…
– Тщета! Что еще?
– Кинжал.
– Покажи мне его.
Брат Ульбрихт повертел кинжал, вгляделся в узоры на рукояти и лезвии, в свирепый профиль выгравированного орла. Движения были умелы и осторожны – видно, побывал он в страже храмовой, имел сноровку с оружием обращаться.
– Да, да… и впрямь кинжал Дома… – без всякого интереса произнес он. Вернул мне оружие. – Все?
– Все, святой брат.
– Скажи, а мальчик научил тебя Слову?
– Нет.
– Ты хотя бы слышал, что он произносит, когда тянется в Холод?
– Нет… он одними губами шептал…
– Движения рук? Позу? Интервал времени между Словом и Холодом?
Я молчал, сбитый с толку неожиданным потоком вопросов.
– Ваше преосвященство, – заговорил Рууд. – Искусный магнетизер, полагаю, способен погрузить Ильмара в сон, и тот вспомнит многое.
– Да, возможно…
Епископ будто ослаб. Не оправдал я его надежд… а не велит ли он сейчас выставить меня из храма – прямо на площадь, к разъяренным стражникам?
– По крайней мере мы узнаем интервал и двигательную фазу Слова, – рассуждал Рууд. – А возможно, что в магнетическом сне Ильмар сумеет и прочитать речевую формулу по губам мальчика…
– Это все равно ничего не даст, – возразил епископ. – Ничего…
– Но Сестра привела Ильмара к нам!
– Возможно, для того лишь, чтобы мы укрыли Ильмара. Он заслужил покровительство Сестры хотя бы тем, что спас Маркуса с каторги.
– Но если хоть малейший шанс…
– Да, конечно. – Епископ поднял взгляд на Рууда. – Ты молод, преисполнен
Через миг священник стоял на коленях рядом со мной. Епископ возложил на его голову руку, произнес:
– Именем Сестры, ее волей… на радость Искупителю… дарю тем сан святого паладина. Снимаю с тебя все обеты, освобождаю от новых – пока не достигнешь ты Рима и не сопроводишь вора Ильмара к Пасынку Божьему! Отныне все в твоей воле, нет и не будет на тебе грехов, любой твой поступок во исполнение миссии – мил Искупителю и Сестре!
Рууд задрожал.
Еще бы. У меня колени подогнулись со страху. Святой паладин – это даже не епископ, не кардинал. Сан этот дается тому, кто ради веры ни себя не щадит, ни других, кто должен совершить такое дело, что весь мир в восторг повергнет! Неужели ради того, чтобы доставить меня в Урбис, ради надежды слабой, что я чего-то вспомню, готов епископ такую ответственность взять, через себя – все грехи Рууда, прошлые и будущие, на безгрешную Сестру отвести?
И тут епископ произнес Слово.
Ледяной ветерок дохнул на нас. Брат Ульбрихт потянулся в ничто… и достал крошечный блестящий предмет. Стальной столбик на шелковой нити, святой знак…
– Это столб из того железа, которого Искупитель касался… – спокойно сказал епископ. Не было в голосе благоговения, только усталость. – Носи его знаком святого подвижничества, брат Рууд. Знающие – узнают. Все. Вера с тобой.
– Вера со мной, брат Ульбрихт, – прошептал Рууд, приняв святой столб в сложенные лодочкой ладони. Поцеловал его, бережно надел его на шею.
– Иди. Возьмешь мой экипаж… пусть брат Кастор приказ заготовит. И езжай немедленно. Никому сейчас веры нет. Никому, понимаешь?
– Если нас остановит стража?
– Скажи, что вы едете… нет, не в Рим. Куда угодно, любой другой город назови. Брат Ильмар пусть тоже в наши одежды оденется, священником назовется…
– Как я могу, брат Ульбрихт? – спросил я.
Епископ вздохнул:
– Прав ты. Не стоит святое дело с обмана начинать. Брат Ильмар, крепка ли твоя вера?
– Крепка, святой брат…
– Веруешь ты в то, что Искупитель – приемный сын Божий, первый из сыновей земных, что Сестра – ему сестра названая, Господу приемная дочь?
– Верую…
– Не отступал ли ты против веры, хоть в самой малости? Не творил ли языческих обрядов, не молился ли лживым богам, не поносил ли святой столб и чудеса Слова Господнего?
– Нет, ваше преосвященство…
– Хорошо. Милостью Искупителя и Сестры, недостойный брат мой, дарую тебе сан святого миссионера, истинное слово во тьму несущего. Отпускаются грехи твои.