Искатели приключений
Шрифт:
Я медленно опустился в кресло. В висках стучало. Ощущение было такое, что голову зажали в тиски. Пропало. Пропало все. Работа, надежды, планы — все рухнуло. Я лег грудью на стол, пряча виски в ладонях, пытаясь избавиться от чудовищной боли. Думать. Нужно думать.
Каким-то образом Прието удалось выяснить, где находится Гуайанос. У него был единственный способ сделать это — через меня. Не знаю, как это у него получилось, но, без сомнения, он выследил меня, оставшись незамеченным. Я вспомнил, как вместе с Хойосом он обошелся со мной во Флориде.
Так нет же. Ведь я был умнее всех. Я был так уверен в том, что все пойдет именно так, как я рассчитывал, и Прието не посмеет выступить против меня. Каким же я оказался глупцом! Президент действительно победил. Для того-то он и послал Прието — чтобы тот сделал то, чего я никогда бы не смог.
Почувствовав сильнейший приступ тошноты, я поспешил в ванную комнату и стоял над унитазом до тех пор, пока у меня в кишках ничего не осталось. Затем я ополоснул лицо и вернулся к столу, опустился в кресло, глубоко вздохнул.
В приступе самобичевания и одновременно жалости к себе я едва не забыл, что самое важное еще так и не сделано.
Нужно остановить поставки оружия.
19
— Сенатор вне себя, — раздался в трубке голос Джереми. — Он считает, что ты использовал его и просто-напросто выставил в смешном свете. Кому это может понравиться?
Я устало слушал. Необходимость все новых и новых объяснений утомила меня. Тем более, что их никто не выслушивал до конца. И уж, во всяком случае, не верил им. Произносимые оценки были сформулированы заранее. На мгновение мне захотелось, чтобы мой дипломатический иммунитет испарился — в таком случае им пришлось бы публично доказывать свою правоту.
А так — ну что они могли со мной сделать? Мне даже не было необходимости отвечать на вопросы, если я сам этого не хотел. Так что они были вольны думать, что им заблагорассудится, а правила протокола в равной мере служили защитой и им, и мне.
— Ты передал ему то, что я сказал тебе вчера?
— Да.
Вот-вот. То же самое, что и все остальные.
— Если бы в момент происшествия ты не был бы в доме сенатора, может, еще и обошлось бы как-нибудь, — продолжал Джереми. — Но поскольку ты там был, сенатор считает, что ты таким образом обеспечивал себе алиби. Я молчал. Какой был смысл говорить?
— Ты и сам понимаешь, что теперь шансов получить заем у вас нет.
— Понимаю.
Вошла моя секретарша, поставила на стол атташе-кейс.
— Машина, которая отвезет вас в аэропорт, у дверей, — шепнула она.
— Какие у тебя планы? — спросил Джереми.
Внезапно я осознал, что мне надоело доверять людям. Ни одна из моих задумок не воплотилась в жизнь, поэтому мне было трудно винить людей за то, что они считают меня лжецом.
— Сейчас я еду в аэропорт, чтобы вылететь в Париж.
— Париж? — с удивлением переспросил Джереми. — А ты не сошел с ума? Ты же знаешь, как это будет
— Мне наплевать, как это будет всеми воспринято.
— Это неразумно. Ты действуешь так, как будто тебе уже ни до чего нет дела.
— Так оно и есть, — грубо отозвался я. Джереми на мгновение смолк.
— Я не могу в это поверить, ведь я же знаю тебя. Зачем тебе Париж?
— Повеселиться! — издевательски ответил я. — На кой же еще черт люди ездят в Париж?
Я со злостью бросил трубку на рычаги и тут же испытал нечто похожее на угрызения совести. У меня не было никакого права так разговаривать с Джереми. Он же был на моей стороне. Он хоть не стыдился поддерживать со мной контакт.
Я раздумывал над тем, чтобы позвонить ему и извиниться, но тут в дверь просунула голову секретарша.
— Водитель говорит, что у вас временив обрез, чтобы успеть на самолет, да и то, если поторопитесь.
Я схватил чемоданчик. Позвоню Джереми, когда вернусь.
Было довольно странно видеть Роберта на отцовском месте, в баронском кресле за украшенным резьбой старинным столом. Однако уже через мгновение все встало на свои места, и Роберт выглядел уже так, будто вечно сидел здесь. В конце концов, для этого он и был рожден.
— Ты знаешь законы, — сказал он, — а швейцарское правительство соблюдает их особенно рьяно. Если мы предоставим тебе такую информацию, нас могут лишить лицензии.
— Я знаю законы, — произнес я, не сводя с него глаз. — Поэтому-то и пришел к тебе.
Роберт молчал, выражение его лица было встревоженным. Я не торопил его, он и сам помнил, как близки мы были одно время.
— Как Дениз? Детишки? Он осветился улыбкой.
— Не заводи меня на эту тему. Я — типичный отец. Я улыбнулся в ответ.
— Тогда можно сделать вывод, что у них все в порядке? Он кивнул.
— Этого не поймешь, пока ими не обзаведешься.
Сначала Сергей, теперь — Роберт. Оба давали ощущение надежности, принадлежности к корням, к земле и жизни. Вот в чем все дело. Я же походил на дерево со сломленной вершиной, рост которого прекратился.
— Завидую тебе, — искренне сказал я. Он удивленно вскинул брови.
— Странно слышать это от тебя.
— Да, знаю, ведь у меня такая веселая жизнь. Плейбой на гребне успеха.
— Я не хотел обидеть тебя, Дакс.
— Знаю. Просто я слишком чувствительный. — Я потянулся за сигаретой. — У меня такое ощущение, что куда бы я не свернул, везде тупик.
Роберт смотрел, как я прикуриваю.
— И что же, по-твоему, произойдет теперь?
— Не знаю. Но если поток оружия не будет остановлен, погибнет множество ни в чем не повинных людей. Роберт уперся взглядом в крышку стола.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что я сейчас не пытаюсь защищать свои интересы? — Я кивнул. Об этом он мог и не говорить мне. Я присутствовал при том, как он переписал свои инвестиции в Кортегуа на своих британских кузенов. — Зато на мне лежит большая ответственность. Многие люди теперь зависят от меня.