Искатели приключений
Шрифт:
— Схожу к Борисову в кают-компанию.
Ирина простонала в ответ, не отрываясь от мятой подушки, и вяло махнула ему — иди, не кисни.
Саныч возлежал на диванчике, листая местную газету. На носу его сидели очки в красивой металлической оправе, которые, впрочем, Морозов не любил или стеснялся, и прилюдно не надевал. Отогнув край газеты, он посмотрел на Владимира, левой рукой стянул с переносицы очки и убрал в футляр.
— Не спится? — он положил зашуршавшую газету на стол.
— Какой тут сон?.. —
— Говорил я вам, давайте переждем. Теперь остается надеяться, что ураган нас коснется лишь краем. А иначе… Помните, что Мартинес толковал про африканский паром?.. — Морозов засмеялся и сел. — Да не берите вы в голову, развейтесь. Хотите партию в шахматы?
— Думаете отыграться?
— Ставьте доску!
Игра не клеилась. Мало того, что доска ездила по столу и ее постоянно приходилось поправлять. Яхту швыряло, она то проваливалась в пучину, то вдруг взлетала на невидимую гору, запрокидывалась боком. Мигнул светильник, на долю секунды погрузив кают-компанию во мглу. Васильев, впервые попавший в такую передрягу, с волнением прислушивался к творившемуся наверху.
— Как же он так один? — сглотнув комок, пробормотал он.
— Вы нашего шкипера имеете в виду? — улыбнулся Морозов. — Так для него это ж самая лучшая погода. Вы не заметили, в штиль он скучал…
Новый толчок завалил «Полярную звезду» на борт, в каюте за стенкой раздался шум: кто-то свалился с кровати. Доска скользнула по поверхности стола, Васильев успел поймать ее на самом краю, однако шахматные фигурки посыпались вниз.
— Вот и поиграли… — задрожавшим голосом произнес он.
Ливень хлестал как из ведра, заливая стекло перед вымокшим до нитки Колесниковым. Ноги его ватно подгибались, вцепившись намертво в штурвал, он всматривался вперед, и ничего не видел сквозь размывы и стекающие по стеклу ручьи. Синяя вспышка молнии, разорвавшая тучи, ослепила его. Колесников непроизвольно зажмурился, катер ухнул в бездну и боковая волна, хлынувшая через борт, устремилась в рубку.
Это было похоже на американские горки, только гораздо ужаснее! Катер вздыбливало на гигантские валы, скорлупкой швыряло в разверзшуюся бездну, и затопляло обрушившейся сверху водой, и когда казалось, что наступил конец и морская пучина поглотит его, вдруг поплавком выбрасывало на поверхность, под упругие струи дождя.
— Держи катер против волны! — пытался перекричать стенания бури Максим, со всей ясностью понимая, что иначе их опрокинет.
Колесников и так прилагал все усилия, чтобы удержать суденышко, но рули ему не повиновались. Перекатившаяся через борт волна затопила рубку, с легкостью оторвав его от штурвала и швырнув об стену. Сознание его померкло, но на какие-то секунды, и в следующий миг, досыта наглотавшись соленой,
Максима не было в рубке, хотя неполную минуту назад, до хлынувшего сюда потока, он находился рядом. Держась за стену, Колесников поднялся и, забыв о брошенном руле, на разъезжающихся ногах полез на палубу.
— На помощь!!! — едва услышал он в вое урагана слабый крик, доносящийся, казалось, из самой преисподней.
Электрическая дуга высветилась перед самым катером, устрашающего треска разряд, от которого так и обмерло все в груди, заложил уши. В той ослепляющей вспышке Колесников увидел перед собой побелевшие от напряжения пальцы, вцепившиеся в поручень.
Смытый волной за борт, Максим держался из последних сил. Еще немного, и немеющие пальцы разожмутся, и тогда — неминуемая гибель! Перевесившись, Колесников ухватил его за запястье и потянул на себя. В ту же секунду катер тряхнуло, Максима сорвало с поручня, и он повис, удерживаемый лишь Колесниковым. Собравшись с силами, Миша перехватил его за вторую руку.
— Да-ва-ай! — прохрипел он, видя перед собой только распахнутые от ужаса глаза приятеля. — Отталкивайся от борта!
Вряд ли Максим его расслышал, но инстинкт самосохранения подсказывало ему, что делать. Уперевшись подошвами туфель в скользкий борт, оттолкнулся от него, и в этом рывке, опасно сам перегнувшись, Колесников успел поймать его за ремень.
Втащив приятеля на палубу, он повалился в изнеможении. Максим тоже лежал пластом, не в силах пошевелиться.
Ударившая в корпус волна сотрясла катер.
— Слышишь? — слабо шевельнулся на залитой палубе Макс. — Ты слышишь, Миша?!
— Чего?
— Мотор!.. Мотор… вроде бы, заглох…
Они оба прислушались. И верно, в стенания бури уже не вклинивался механический стрекот дизеля. На карачках Колесников заполз в капитанскую рубку и, схватясь за штурвал, поднялся. Забранный железной сеткой светильник, моргая, подсвечивал приборную панель. Он с трудом отыскал затертые буквы: POWER, вжал пальцем кнопку, надеясь пробудить к жизни заглохший некстати движок. Было слышно, как моторном отсеке прокручиваются вхолостую механизмы, но тщетно — дизель молчал, предав в самый ответственный момент!
Окончательно лишенный управления катер всецело отдался в объятия стихии.
— Где тут рация? — метался по рубке Максим. — Где же, черт меня подери!.. Надо сигнал SOS подавать! Пропадем!..
— Погоди, я где-то видел, — не меньше его суетился Колесников. — А, вспомнил!..
Коробка рации была прикручена к стене левее от штурвала, и тангетка ее на скрученном шнуре болталась на весу. Он наугад нажимал кнопки, засветился оранжевым экран с цифрами набранной частоты.