«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Несбит Эдит

Ноэль взвыл. Элис выскочила из кустов. Ноэль – её любимчик, не знаю уж почему. Лорд Тоттенхэм воззрился на неё:

– Так вас, значит, ещё больше.

Тут Г. О. тоже вылез.

– Ты последний? – осведомился Тоттенхэм.

Г. О. объяснил, что сегодня нас только пятеро.

Лорд резко развернулся и зашагал вперёд, таща с собой Ноэля, которого так и держал за воротник.

Мы их нагнали и спросили, куда он идёт.

– В полицейский участок, – ответил Тоттенхэм.

Услышав такое, я очень вежливо обратился к нему:

– Тогда отпустите Ноэля. Он у нас

слабенький и легко расстраивается. К тому же он ничего не сделал. Если вам кто и нужен, так это я. Идея была моя собственная.

Дикки тоже очень достойно себя повёл.

– Если возьмёте Освальда, то и я пойду, – сказал он. – Только Ноэля не берите. Он у нас очень чувствительный.

– Об этом вам надо было раньше подумать, – остановившись, ответил лорд Тоттенхэм.

А Ноэль всё это время рыдал и сделался таким бледным, что Элис взмолилась:

– Милый, хороший, добрый лорд Тоттенхэм! Отпустите, пожалуйста, Ноэля. Если вы не отпустите, он упадёт в обморок. Я знаю – именно так и случится, потому что с ним это бывает. Ах, лучше бы мы никогда так не делали! Дора ведь нам говорила, что это нехорошо.

– Ваша Дора выказала недюжинный здравый смысл, – отметил лорд Тоттенхэм и отпустил Ноэля.

Элис обняла брата и пыталась успокоить, но он весь дрожал, и лицо у него было белее бумаги.

– Вы даёте мне слово чести, что не попытаетесь сбежать? – внимательно поглядел на нас лорд Тоттенхэм.

Мы ответили, что даём.

– Тогда следуйте за мной, – приказал он и повёл нас к скамейке.

Мы последовали за ним – все, включая Пинчера, который плёлся, поджав хвост. Он всегда понимает, когда случается что-нибудь нехорошее.

Лорд Тоттенхэм сел. Освальда, Дики и Г. О. он выстроил перед собой в шеренгу, а Элис и Ноэлю разрешил сесть рядом.

– Вы натравили на меня собаку, – начал лорд. – Заставили поверить, будто спасаете от неё. И вы взяли бы мои полсоверена. Подобное поведение… Нет, сэр, уж извольте сами его оценить. И говорите как есть.

Ну, мне и пришлось ответить, что оно абсолютно не джентльменское, хотя я всё же добавил, что не собирался брать его полсоверена.

– Зачем же тогда вы это устроили? – последовал новый вопрос. – Напоминаю: мне требуется от вас только правда.

И тогда я сказал:

– Ну, теперь-то мне ясно, что это большая глупость. Да и Дора нам говорила, что это нехорошо. Но нам казалось иначе, пока не дошло до дела. Мы хотели восстановить утраченное состояние рода Бэстейблов. А в книгах старый джентльмен, спасённый от смертельной опасности, обязательно предлагает тебя воспитывать как собственного сына. Если ты всё-таки хочешь остаться сыном собственного отца, старый джентльмен делает тебя компаньоном в своём процветающем деловом предприятии и тем самым вполне обеспечивает. Но мы не могли придумать никакой смертельной опасности, вот и решили приспособить для этого Пинчера и… – Мне стало так стыдно, что я не мог продолжать.

Наш поступок теперь мне казался ужасной подлостью.

Лорд Тоттенхэм покачал головой:

– Обман и мошенничество. Замечательный способ сколотить состояние. Я страшно боюсь собак. Будь у меня послабее здоровье, мог от подобного потрясения отправиться на тот свет. Что вы о себе возомнили, а?

Мы все заплакали. Кроме Освальда. Правда, остальные уверяют, будто он тоже плакал. А лорд Тоттенхэм продолжал:

– Ну что ж, вижу, вам стыдно. Надеюсь, вы получили хороший урок. И на этом поставим точку. Сейчас я, конечно, старый. Но когда-то тоже был молодым.

Элис скользнула по скамейке поближе к нему и подсунула руку под его локоть. Пальцы её розовели сквозь дырки в шерстяных перчатках.

– По-моему, вы очень добрый, раз нас простили, – сказала она. – И нам действительно очень и очень стыдно. Но мы ведь просто хотели как в книгах… Только вот нам почему-то никогда не выпадает таких шансов, как людям из книг. Они, если что-то задумают, всегда добиваются своего. Но нам действительно очень жаль. Очень-очень. И я знаю, что Освальд не собирался брать ваши полсоверена. И сама, как только вы начали говорить про деньги, сразу прошептала Г. О., что лучше бы нам такого не делать.

Лорд Тоттенхэм вдруг встал со скамейки, и вид у него был столь же величественный, как на картине, где Нельсон стоит на палубе перед гибелью. Мужественный, гладко выбритый, и лицо приятное. И он нам сказал:

– Запомните на всю жизнь: никогда не следует поступать бесчестно. Ни ради денег, ни за какие другие блага на свете.

Мы обещали ему, что будем помнить. После этого он в знак прощания снял шляпу, а мы сняли свои головные уборы, и он продолжил прогулку, а мы повернули назад домой. Никогда в жизни ещё так скверно себя не чувствовал.

Дома Дора сказала нам:

– Я ведь предупреждала.

Кому же приятно такое слушать? Однако куда мучительнее и больнее было оттого, что лорд Тоттенхэм назвал наш поступок бесчестным.

Мы потом целую неделю не ходили в Блэкхит, но в конце концов всё же туда отправились, чтобы дождаться лорда возле скамейки. И когда он пришёл, Элис сказала:

– Послушайте нас, пожалуйста, дорогой лорд Тоттенхэм. Вы нас отпустили, но мы сами себе в наказание не ходили всю эту неделю на пустошь. Теперь мы пришли и принесли вам каждый по подарку, если вы их, конечно, примете в знак того, что согласны мириться.

Он сел на скамейку, и мы вручили ему подарки. Освальд – шестипенсовый компас, купленный специально для этого на собственные деньги. Освальд всегда покупает полезные подарки. Правда, стрелка у компаса после двухдневных испытаний отчего-то больше не двигалась, но лорд Тоттенхэм ведь бывший адмирал, а значит, уж у него она точно опять забегает как миленькая.

Элис сделала ему футляр для бритвы и вышила на нём розу. Г. О. отдал ножик – тот самый, которым однажды срезал все пуговицы со своего лучшего костюмчика. Дикки преподнёс школьный приз – книжку про морских героев, потому что ценил её больше всех остальных любимых вещей. А Ноэль сочинил для лорда стихи: