Искатели сокровищ
Шрифт:
За день до моего прихода сюда, у контактера экспедиции т. В. Тихомирова (контактер – человек, наиболее предрасположенный к мысленному общению с подобного рода гостями нашей планеты) после нескольких неудач состоялся, наконец, непродолжительный сеанс общения с экипажем НЛО. Товарищ Тихомиров, как бы стесняясь своих уникальных способностей, по большей части отмалчивался и уходил от моих вопросов. «Утомился, – сочувственно похлопывал его по широкому плечу т. Рабинович и, обращаясь ко мне, объяснял: – Такие контакты далеко не безвредны для здоровья. Каждая попытка заканчивается для него продолжительным заиканием и куриной слепотой». А когда т. Рабинович назвал эти действия героическим самопожертвованием, т. Тихомиров,
После моих слезных просьб и только для «Мытищинского комсомольца», расшифровку единственного пока контакта с «людьми» НЛО предоставил начальник экспедиции т. Затируха. Вот она, дорогой читатель:
«Контактер: «Откуда вы?» О н и: «Мы – с Большой Гугули». Контактер: «Далеко от Земли до нее?» О н и: «Почти четыре с половиной мегагуга». Контактер: «Как вас зовут?» О н и: «Альгуг и Гугина». Контактер: «Что вы здесь делаете?» О н и: «По заданию Центрального Гугулятора собираем образцы флоры и фауны, делаем экспресс-анализы воды, воздуха, почвы…»
Как предполагает т. Затируха, Центральный Гугулятор – это, вероятно, космический центр Большой Гугули.
Члены уфологической экспедиции берут на таинственной поляне систематические пробы грунта в надежде при последующем их анализе хотя бы частично пролить свет на природу НЛО. И если скептиков не убедят расшифровки героических (и я настаиваю на этом) контактов т. Тихомирова, то от аномального грунта уже никому просто так не отмахнуться.
Признаюсь, шел я туда, мало сомневаясь в том, что НЛО – чистой воды вымысел или добросовестное заблуждение. А уходил…
А уходил я с этой светлой полянки, пристально вглядываясь в голубой небосвод. Вдруг как раз сейчас Альгуг и Гугина приветливо подмигнут мне разноцветными огоньками своей «юлы»…
Скучно ведь жить без чудес, дорогой читатель!»
– Я, товарищ Уткин, все правильно прочитал? С мегагугами не переврал? – обратился Захар Михайлович к редактору «Комсомольца» и, переходя с ироничного тона на серьезный, спросил: – Неужели в этом состоит задача комсомольской печати в наши дни – тиражировать басни каких-то перепившихся до заикания лесных бродяг? Знаю-знаю, что вы скажите, – перебил он желание Уткина объясниться. – Пришлось что-то срочно из номера выбрасывать, а другого готового материала у вас под рукой не оказалось. Но почему у вас под рукой в таких случаях всегда оказывается не опыт правофланговых социалистического соревнования или другой по-настоящему злободневный материал, а гугули разных величин? Ваши Виктор Смелый и Наташа Боевая из кожи вон лезут, чтобы оправдать свои псевдонимы. Вероятно, недалек тот день, когда у вас под рукой не окажется ничего, кроме интервью с Бабой-Ягой или Кощеем Бессмертным… Все! Спасибо, товарищи. До свидания. За работу!
Глава IX. Москва завсегда своё возьмёт
Заметка в «Мытищинском комсомольце» нашла своего читателя не только в горкоме партии. К полянке имени ХХV съезда потянулся любознательный народец. Многих, оказывается, не удовлетворяло толкование мироустройства историческими решениями съездов и пленумов ЦК КПСС.
Как-то на поляну пришел целый класс, под шумным натиском которого Партизан позорно ретировался.
– У нас, в завершении учебного года, по программе – несколько часов краеведения, – молодая учительница озиралась по сторонам, будто опасаясь, не притаились ли за деревьями строгие инспектора РОНО. – Мы должны были пройти по некоторым местам трудовой славы поколений. Но ребята так просили, так просили! И мне самой очень интересно. Расскажите нам, пожалуйста, об НЛО, о своей работе. Ну, пожалуйста!
– М-да… – задумался я. – У краеведения и уфологии так немного точек соприкосновения… Кроме того, мы, как все научные работники, люди изрядно суеверные и считаем, что преждевременное оглашение еще не проверенных результатов…
– Понимаю-понимаю, –
Как мы ни прижимали к груди свои лопаты, а училка от своих педагогических принципов не отступила: в сборе аномального грунта по очереди приняли участие все мальчики класса, а её любимчики – Буянов, Шиян и Утяшев – по нескольку раз. Глядя на их энтузиазм, нас тревожила одна и та же мысль: только бы не сработал один из вариантов закона подлости – находит тот, кто не ищет.
Девочки в это время насели на меня с просьбой рассказать им хоть что-нибудь еще, кроме уже опубликованного в «Комсомольце». Тронутый обиженными девичьими мордашками, я обмяк и конфиденциально поделился с ними недавно полученной информацией. Контактеру нашей экспедиции удалось провести еще один удачный сеанс общения с экипажем НЛО. (Услышав лишь первые слова о своей новой удаче, Вася боком-боком стал отходить в сторону.) Предварительная его расшифровка принесла следующие результаты.
Основной предмет в системе образования на Большой Гугуле – любовь. Способность любить своих сопланетников и талант вызывать у них такое же чувство к себе определяет положение гугулянина в обществе. Личностям с врожденным отсутствием таких способностей сразу присваивается первая группа инвалидности. В Гугинбурге-на-Гуге, райском уголке планеты, для них построен специальный санаторный комплекс. Над ними любовно попечительствует все общество. В результате такой заботы подавляющее большинство инвалидов полностью выздоравливает.
Как выглядят эти «люди»? Пожалуй… Пожалуй, тонкими чертами своих одухотворенных лиц они больше всего похожи на самого юного члена нашей экспедиции, самую большую надежду советской уфологии – Монечку Рабиновича.
Все девушки одновременно зыркнули на самую большую надежду советской уфологии большими, сияющими глазами. И уже до самого окончания урока краеведения не сводили их с него. И тут вдруг обнаружилось, что Моня, суровый Моня, этакий огрубевший душой и сердцем ветеран-политкаторжанин, лишь пару дней назад выпущенный из темницы, да и то только для того, чтобы убедиться, как по-прежнему сера, мрачна и безнадежна житейская суета, – что этот Моня может очень даже мило смущаться и густо краснеть. Уже закончился урок краеведения; уже не видно было девчачьих глаз, стремящихся снова и снова запечатлеть в памяти тонкие черты одухотворенного лица; уже и последнее яркое платьице исчезло за деревьями, а уши самого юного члена уфологической экспедиции продолжали оставаться пунцовыми.
– Правильно, Алик. Почаще его так! – самому Васе никак не удавалось хоть чем-то смутить Моню.
Меня заботило другое:
– Еще пара таких уроков краеведения – и сундук с драгоценностями будут делить Буянов, Шиян, Утяшев и их одноклассники. А посему – приказ по экспедиции: краеведение, а также ботаника, геометрия и даже трудовое воспитание с физкультурой не имеют с уфологией ничего общего. Наши лопаты больше никому не давать ни под каким предлогом. А со своими лопатами и мотыгами, экскаваторами и бульдозерами вход туристам в аномальную зону строго запрещен!
Турист без мотыги и экскаватора был хоть и не опасен, но зачастую невоспитан и очень назойлив. Большинство считало, что коли место научно-исследовательских работ не заминировано, и даже не огорожено, то нечего и церемониться – можно приходить сюда когда заблагорассудится, устраиваться где угодно и глазеть на происходящее хоть сутками напролет. Некоторые любопытные подходили совсем близко, бестолково не замечая, что как раз в это время уфологи работают там с грунтами наивысших значений аномальности: бережно извлекают их с различных глубин и осторожно, стараясь даже не дышать на них, упаковывают в двойные полиэтиленовые пакеты.