Искатели ветра
Шрифт:
Предавший Трехпалого каменщик постарался на славу. Без раствора, скреплявшего кирпичи, вынимать их было легко, но незнающему человеку со стороны могло показаться, что перед ним — сплошной монолит. Кирпичи оказались тяжелыми, и помощь Гаррета пришлась очень кстати. Наконец, мы освободили проход — в лаз стало можно протиснуться, если лечь на спину.
— Притуши фитилек. Лишний свет пока не нужен, — сказал вор и полез первым. Через несколько ун он объявил:
— Чисто.
Мы последовали за ним и вновь оказались в коридоре. Потолок здесь был еще ниже, стоять
— Садитесь, — пригласил вор. — Это займет какое-то время.
Прямо над нами находилась закрытая решеткой дыра.
Вход в логово Йоха.
За толстыми прутьями царила тьма-тьмущая. Помещение, в которое мы должны были войти, судя по словам Пня, какой-то амбар. Я надеялся, что слуги не имеют обыкновения здесь спать — Йох вряд ли допустит, чтобы все знали о решетке, закрывающей вход под землю.
— А вот теперь хорошо бы посветить, — попросил меня Гаррет.
Я поднял фонарь и тихонько присвистнул. Замок — небольшой, черный, сделанный в виде оскаленной собачьей пасти, в глотке которой находилась замочная скважина. Работа морасских мастеров. Любому знающему человеку подобная игрушка говорила: «Пшел прочь! Укушу!»
И ведь кусала! Всех, кто не мог с нею справиться. Хитрые морассцы запихали в эту штуку такое количество секретов и ловушек, что совладать с нею мог только настоящий мастер. Да и то не всегда.
Пень даже словом не обмолвился, что нас ждет. А ведь наверняка знал, паскуда!
— Очаровательная штучка, — хмыкнул вор.
— Йох не пожалел денег на безделушку, — поддержал я его.
— Безделушку?! — возмутилась Лаэн. — Все мужчины такие тупицы или только вы? Да она опасней разъяренной кобры! Дай ей волю, допусти хотя бы малейшую оплошность, и она вас прикончит. Думаете, умельцы из Морассии просто так просят за нее столь умопомрачительные деньги?!
— Я справлюсь, — просто сказал Гаррет.
— А если нет?
— Тогда для начала пасть захлопнется, и эти очаровательные, острые как бритва зубки откусят мне пальцы. Или же замок плюнет ядовитой иглой, но в данном случае мне это не страшно. Я буду не перед, а за ним. Но хуже всего, если я ошибусь с последней пружиной. Чаще всего ее делают очень жесткой, и если она остановится на полпути или соскочит, замок выплюнет некоторое количество яда, который за несколько ун превращает легкие в дырявые лохмотья. На нас троих его вполне хватит.
— Ты великолепно умеешь объяснять, — кашлянул я. — Солнце мое. Не могла бы ты вернуться обратно и подождать нас за стеной?
Она тут же насторожилась:
— Зачем это?
— Затем, что, если он ошибется, ни к чему умирать всем троим.
— Тогда почему я?
— Потому что мне придется держать ему фонарь. А ты все равно сидишь без дела. Так что брысь!
Она поворчала для вида, но согласилась с моими доводами:
— Если вздумаешь умирать, предупреди заранее, дорогой.
— Я тоже тебя люблю.
Она громко фыркнула и уползла за стену.
— Отойди шагов на двадцать, — сказал я ей вслед, опустившись на четвереньки и просунув в дыру голову. — Как сделаем, позову.
Она чмокнула
Вор изучал замок, мурлыкая под нос все тот же, незнакомый мне, мотивчик.
— О чем поешь?
— О, не бери в голову, — улыбнулся Гаррет, не отводя взгляда от «морасского пса». — Старая глупая песня. Ее пела одна моя хорошая знакомая. Можно сказать, что в другой жизни.
Ну, не хочет говорить и не надо.
— Имел дело с такими штуками? — спросил я, кивая на собачью пасть.
— Пару раз, — скучающим тоном произнес он и надел на руки перчатки с обрезанными пальцами. — Не волнуйся, это не так сложно, как многие считают. При должном количестве опыта зубастые игрушки можно щелкать, как орехи.
— Надеюсь, что у тебя этот опыт есть.
— Я тоже буду на это надеяться. — На его губах появилась тень улыбки. — В основном на них попадаются торопыги.
Не знаю, не знаю. «Морасские псы» погубили немало хороших воров. Слишком капризны и опасны эти штучки, и слишком умелы изготавливающие их мастера. Многие, увидев на дверях или сундуках черную собачью пасть, предпочитали убраться от греха подальше и найти себе более легкую поживу.
— Тебе придется работать вслепую. Замок с той стороны.
— А то я не видел, — пробормотал он. — Кстати, свет мне совершенно не нужен. Я все сделаю на ощупь. Так что, пока не поздно, иди к подружке. Как справлюсь, крикну.
— Мне интересно посмотреть.
И вправду было интересно.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Гаррет.
Он достал из сумки связку отмычек изумительной работы.
— Морассцы постарались?
— Нет. Куда лучшие мастера, — улыбнулся вор и просунул руки между прутьями решетки. — Ну, давай…
— Чего давать? — не понял я.
— Молись Мелоту, — заржал шутник и с первого раза попал отмычкой в замочную скважину. — Надеюсь, бог сегодня на нашей стороне.
Какое-то время он сосредоточенно молчал, и слышалось лишь тихое звяканье металла о металл. Его лицо было напряжено, губы крепко сжаты, но руки ни разу не дрогнули. Гаррету не нужно было на них глядеть, чтобы знать, что он делает, поэтому вор с интересом изучал носки своих сапог. Я с напряжением смотрел на собачью пасть, готовую в любой момент превратиться в капкан и захлопнуться. Или того хуже — выплюнуть ядовитое облако.
— Вот и первая пружина, — сказал он.
Лично я ничего не услышал, щелчок, должно быть, был очень тихим, но чуткое воровское ухо сложно обмануть.
— Сколько еще?
— Пока не откроется.
— То есть ты не знаешь?
— Не знаю, — не стал отрицать он. — Одна. Две. Десять. Это штучная работа. Каждый морасский мастер создает разное количество пружин, секретов и ловушек. Одинаковых «псов» не бывает. В этом-то и вся беда.
Во время разговора он не переставал работать, и в следующие несколько минок преодолел еще три пружины. Я начинал уважать этого странного человека. За всеми шуточками, смешками и бесшабашностью скрывался настоящий мастер. Спокойный, опытный, знающий себе цену.