Искаженное время. Особенности восприятия времени

Хэммонд Клодия

Пять раз на дню в течение сорока пяти лет

Открытие следующего фактора, замедляющего время, далось ценой беспримерной самоотверженности – похоже, малой кровью в исследованиях в этой области не обойтись. Начиная с 1967 года, биолог Роберт Содерн каждый день выполнял ряд измерений. Пять раз на дню он, не глядя на секундомер, считал до минуты, а также измерял давление, температуру, пульс, проверял зрительно-моторную координацию, оценивал общий настрой и жизненный тонус, записывал данные о силе захвата рукой, отмечал объем мочи. С некоторыми измерениями ему помогали родители; эксперимент длился целых девятнадцать лет. А началось все после того, как американец Содерн полетел в Германию, чтобы добровольно принять участие в эксперименте – три недели прожить под землей, не имея под рукой ничего, что позволило бы отмечать ход времени. Обретя какой-никакой опыт, Содерн заинтересовался связью между изменениями ритмов жизнедеятельности и возрастом. В его распоряжении оказался идеальный испытуемый – он сам. Да и кто еще выполнял

бы задания с такой готовностью и добросовестностью, причем каждый день, невзирая на болезни и праздники? К настоящему времени Содерн провел уже более 72 000 измерительных сессий и, по его словам, останавливаться не собирается.

Больше всего исследователя интересует, как время приема лекарств влияет на эффективность лечения. Когда лучше глотать таблетки: утром или вечером? Существует ли самый благоприятный для эффективного действия лекарства день в месяце? Как признался Содерн, медицинское сообщество настроено скептически, и, похоже, подобные настроения сохранятся надолго, поскольку соответствующие исследования до сих пор слишком малочисленны. Но лично меня интересует вовсе не сам результат исследования, а побочные выводы. Измерения, проводимые Содерном в течение десятилетий, позволили выявить еще один замедляющий время фактор – молодость. Оказалось, что в условиях добровольного одиночества во время эксперимента время для Содерна замедлялось. Однако когда ему стукнуло тридцать, произошло прямо противоположное – время начало ускорять свой бег [19] . С возрастом такое ощущение приходит ко всем; этот феномен мы еще обсудим.

19

Холберг и др. (2008).

Как остановить время

Итак, на наше восприятие времени влияют сильные эмоции, чувство страха, возраст, температура тела и изолированность, а еще сосредоточенность или, как говорят психологи, внимание. Когда вам попадутся часы, секундная стрелка которых перемещается от деления к делению, а не плавно описывает круг, задержите взгляд на циферблате. Вы заметите, что если посмотреть на секундную стрелку в определенный момент, возникнет ощущение, будто она задерживается на делении дольше обычного. В голову даже приходит мысль: а не остановились ли часы? Но через мгновение стрелка продолжает ход. Данное явление – иллюзия того, что время стоит, – называется хроностазис. Если поначалу вы ничего подобного не заметите, повторите эксперимент несколько раз – в конце концов у вас получится. Иллюзия традиционно объясняется следующим образом: чтобы картина мира в нашем восприятии оставалась незамутненной, не теряла четкость всякий раз, как мы переводим взгляд, мозг при каждом движении глаз пропускает размытые динамические образы, на мгновение блокируя картинку. В результате мы воспринимаем жизнь, словно киноленту. Чтобы компенсировать момент, когда взгляд остановлен, мы небезосновательно предполагаем неподвижность большинства предметов в помещении. Выходит, секундная стрелка морочит нам голову. По крайней мере, такова теория. Вот только есть в ней изъян – иллюзия эта распространяется не только на зрение. Такое же явление, известное как иллюзия повешенной трубки, происходит с людьми в тех странах, где сигнал свободной телефонной линии представляет собой гудки, в промежутках между которыми – тишина. Если вы снимете трубку в момент «тишины», она покажется настолько долгой, что вы подумаете, будто телефон отключен.

Но какое отношение все это имеет к искривлению времени? Дело в том, что, например, у исследовательницы Амелии Хант есть другое объяснение иллюзии с часами, благодаря которому можно установить связь между вниманием и восприятием времени. Ловя мяч или управляя машиной, мы легко справляемся с подсчетом времени, однако точно рассчитать время без привязки к конкретному действию непросто [20] . Объяснение Амелией Хант иллюзии с часами не имеет ничего общего с механизмом зрения, оно тесно связано с вниманием. По ее мнению, время в этом случае искажается из-за того, что мы скользнули взглядом по комнате и сосредоточили свое внимание на чем-то новом. Когда мы концентрируемся на каком-либо событии, даже таком кратком, как взгляд на циферблат, у нас возникает ощущение, что событие длилось дольше, чем на самом деле. С помощью внимания объясняется и то, почему время течет медленнее для человека скучающего. Уже известный нам психолог и философ Уильям Джемс предположил, что чувство скуки возникает, когда «мы вдруг замечаем собственно ход времени». В качестве доказательства он предложил испытуемому закрыть глаза, а помощник Джемса должен сообщить тому, когда истечет минута. Проделайте опыт сами – у вас возникнет ощущение, что прошла не минута, а целая вечность. Минута покажется еще длиннее, если ей предшествовала другая, заполненная музыкой или речью. Все тем же вниманием объясняется и то, почему для людей, отвергнутых окружаю щими, время замедляется. Отверженный человек сосредоточивается на себе и своих недостатках, поэтому время растягивается.

20

Хант (2008).

Неважно, совершаем мы затяжной прыжок или смотрим на секундную стрелку часов, ясно одно – наши отношения со временем простыми не назовешь. Внимание при этом – далеко не самое главное, немаловажную роль играет разделяемое всеми

нами понятие о времени. В следующей главе я задамся вопросом о том, как мозгу удается измерять время, когда не существует никакого специального органа для этих целей.

А теперь вернемся к Чаку Берри, которого мы оставили между небом и землей. К этому времени он наверняка уже шлепнулся на землю. Его друзья по увлечению, наблюдавшие за ним с Коронет Пика, услышали удар. Они видели, как летательный аппарат лишился своих крыльев, видели, как Чак начал падать, таща за собой останки «Свифта». Потом он исчез из поля зрения. Спасти Чака мог запасной парашют. Почему же Чак его не раскрывал?

Чаку, пока он летел вниз, было о чем подумать, поэтому особого страха он не испытывал – хотя время для него и растянулось. Он все тянул руку вверх и наконец нащупал то, что искал – рычаг запасного парашюта, хлопавший на ветру. Нащупав, дернул изо всех сил, ожидая испытать уже знакомое ощущение, когда купол резко раскрывается на манер гигантского цветка, и парашютист мягко покачивается на стропах – как в огромной люльке, которую толкает великан. Но долгожданное ощущение не возникло. Скорость падения Чака замедлилась, однако он все равно падал слишком быстро. Задрав голову, Чак понял, в чем дело – парашют оказался допотопным: маленький, с круглым куполом. «Вроде тех, что были у летчиков Второй мировой?» – уточнила я у Чака. «Вроде них, только вдесятеро меньше». Вот тогда-то Чак испугался не на шутку. Несмотря на то, что до парашюта он добрался, ему все равно суждено было разбиться. Разве только внизу окажутся деревья… В обычных обстоятельствах Чак сделал бы все, чтобы избежать приземления на деревья, но при подобной скорости только ветви деревьев могли его спасти. Однако деревьев поблизости не наблюдалось, лишь заросли кустарника на крутом склоне Коронет Пика. До сих пор время текло до боли медленно, теперь же все изменилось – оно помчалось во весь опор. Чак с неуправляемым парашютом рухнул в кусты.

Прошло полчаса, а он все еще лежал на земле, опутанный ремнями, соединявшими его с тем, что осталось от кабины. Чак понятия не имел, как оказался на земле. Увидев на себе летный костюм, он догадался, что, должно быть, планировал. Но теперь почему-то лежит весь в ремнях и без планера. Потом Чак заметил крылья «Свифта» – они валялись дальше, вверх по склону.

В кармане Чака лежал GPS-трекер; этот аппарат бесстрастно фиксировал параметры, по которым мы и можем судить о восприятии времени. Он, как и его владелец, падение пережил. И в то время как планерист с его восприятием произошедшего рассказывал одну историю, трекер, тщательно фиксировавший точное местонахождение Чака в определенный момент времени, рассказывал другую. «Свободное падение длилось целую вечность. Так долго я еще ни разу не падал». В действительности же «вечное» падение продолжалось всего десять секунд, а неудачный спуск с крошечным парашютом – еще пять. Чак помнит, что после падения на землю связался с командно-диспетчерским пунктом в Квинстауне – дал знать о своем бедственном положении. Он был уверен, что говорил с диспетчером только раз, однако телефон зафиксировал два звонка. Видимо, виной тому помрачение сознания или даже сотрясение мозга. И вот Чак лежал высоко на склоне холма, ожидая спасателей. Они добрались до него за сорок минут. Однако время снова сыграло с Чаком шутку – оно ускорилось: для Чака, воспрянувшего духом, прошло всего десять минут. «Я был вне себя от счастья, ведь я жив. Нет, правда!» На мой вопрос о полученных травмах он ответил: «Шишка на голове да поврежденное запястье. Только и всего».

Свое чудесное спасение Чак объяснил годами тренировок. Для него состояние свободного падения было привычным, поэтому он не впал в панику. Несчастный случай вовсе не умерил его страсть к экстремальному спорту – как раз сейчас он мастерит собственный самолет. Чак уверен: за два десятка лет, в течение которых он прыгал, его восприятие времени изменилось. Причем не только в момент чрезвычайных ситуаций. Для большинства из нас пять секунд – промежуток времени довольно короткий. Чак же прекрасно понимает – за пять секунд можно пролететь 300 м. Теперь он уверен: пять секунд – это очень много. Его опыт – отличное доказательство того, что у каждого из нас формируется собственное ощущение времени. И чтобы понять, как это происходит, мы должны выяснить, каким образом мозг отмеривает время.

Глава вторая

Внутреннее время

Будильник прозвонил в пять. За сезон дождей в Коста-Рике, когда с неба будто опрокидываются огромные бочки воды, мы к нескончаемым ливням уже привыкли. Однако в это утро погода выдалась сухой и безветренной – идеальные условия для наблюдений за птицами.

Рики пришел ровно в назначенное время; несколько минут у него ушли на синюю бандану, аккуратно повязав которую, он стал похож на пирата. Поверх банданы он нахлобучил коричневую кепку козырьком назад. Ее украшали всевозможные веточки, листья, птичьи перья… Из-под кепки выбивались тронутые сединой короткие дреды; обветренное лицо Рики обрамляла всклокоченная седая бородка. Внешность нашего проводника была колоритная: этакий растаман с чертами типичного британского натура листа.

В жилах Рики, как и у многих костариканцев, текла кровь самых разных народов – среди его предков были коренные жители Карибов и африканцы, а также представители народности брибри, одной из исконных в стране. Мальчишкой Рики вместе со своими приятелями ловил птиц в силки и сажал в клетки, но, в отличие от приятелей, никогда не был с ними жесток. Бабка научила его относиться к птицам по-доброму:

полюбовался – отпусти на волю. Рики не мыслит своей жизни без тесного общения с природой, он водит ту ристов со всех уголков мира на коста-риканское побережье Карибов – наблюдать за птицами.