Исключительная. Ашу?ра. Книга третья
Шрифт:
– Брат, этот демон прав: сейчас ничего главнее этого нет, и он действительно подарил нам шанс на спасение людей.
– Я не могу до конца доверять ему. Сначала, я найду эти скрижали, изучу их, и только потом стану предпринимать какие-либо действия.
– Эх, брат, как же я хочу помочь тебе, быть рядом с вами, но теперь, я обычный смертный, не способный ни на что! – опечалено произнёс Габриэль.
– Нет, брат, не печалься, ты нужен здесь. Будешь с этими людьми, ты должен помочь им, за ними нужен присмотр. Если возникнет опасность для них или для тебя, брат, непременно зови меня.
– Но, брат, мне не велено
–
– Хорошо, Михаил.
– Рафаэль, Уриил! – позвал Михаил братьев. – Мы уходим.
– Правда, брат, мы ничего не предпримем? – удивился Рафаэль.
– Что мы должны предпринять?
– Захватим их, – архангел указал на Равновесие.
– Не сейчас, в своё время, брат. Уходим.
Михаил окинул взглядом присутствующих и три архангела исчезли.
– Наконец-то, даже дышать стало легче, – вздохнула с облегчением Мерена.
– Габриэль, куда ушли твои братья? – спросил Пассифей.
– Они хотят выяснить про неё, – Габриэль головой указал на Исключительную.
– Они знают источник?
– Есть кое-какие сведения, братья должны проверить.
– А что потом?
– А потом, они примут решения.
– Вступать в бой или нет?
– Да, Пассифей.
– Оба решения им дорого обойдутся.
– Я знаю это, но я согласен с братьями: нельзя позволить уничтожить человечество.
– Элис, выходит ты заодно с теми существами? – укоризненно спросил Пассифей.
– Они моё Оружие, старик, и ты это знаешь.
– Скажи: Элис ещё есть в тебе? – спросил Дэвид, отчего все замолчали и уставились на Исключительную. Было видно, насколько те переживали за свою смертную.
– Да, она ещё существует.
– Я бы хотел поговорить с ней.
– Это невозможно.
– Почему? Ты не позволяешь ей?
– Нет, она не сможет говорить, от неё остались лишь эмоции и воспоминания.
– Я не верю, за пару дней моя сестра не может исчезнуть. Она глубоко спрятана внутри, просто ты не хочешь выпускать её! – злился Дэвид.
Пассифей положил на плечо Дэвида свою руку. Он подозрительно улыбнулся ему. Дэвид почувствовал, что старику что-то известно.
Исключительная посмотрела на ангела, который всё это время стоял в стороне и молчал, лишь периодически смотрел на неё. Исключительная чувствовала, что тот страдает от того, что ничего не помнит; не помнит своих братьев; не помнит присутствующих. Он страдает от незнания кто он и что натворил. Убийство брата тяготит его холодную душу. Он словно бездушное существо, которое испытывает странный импульс внутри, разжигающий маленький огонь в его душе. Исключительная посмотрела на Габриэля, который был так же опечален состоянием своего ангела, он переживал, что тот никогда не станет прежним; что к нему не вернуться воспоминания; что он не вспомнит своего наставника и своих братьев. Его судьба сложилась не так, как хотелось бы, а здесь, ещё и это состояние. Плюс ко всему, после того как всё закончится, Исключительной придётся отдать его архангелам, чтобы те доставили его к Стражам на суд. Габриэль страдал. Хоть в Исключительной не заложены эмоции милосердия, и она не знает сострадания, но эмоции смертной девчонки свежи, они заставляют её прочувствовать всё на себе, все эти новые для неё
Исключительная посмотрел на Мерену, которая стояла в стороне и наблюдала за страданиями Арриана, её веселило его состояние. Исключительная резко встала. – Равновесие! – обратилась она. – Подойди.
– Зачем это? – насторожилась Мерена.
– Я не повторяю дважды.
Мерена неспеша направилась к Исключительной.
– Я возвращаю тебе силы.
Услышав это, Мерена обрадовалась. – Да неужели, с чего такая щедрость?
– Он, – Исключительная показала на ангела.
– И что «он»?
– Исправь что сделала с ним!
– Что? Да не за что, пусть мучается! Это ему наказание за предательство.
– Это не просьба, а приказ. Верни ему память и эмоции!
– Зачем это? Тебе ведь на него теперь всё равно.
– Мне всё равно, а им нет. Исправляй ошибку.
– А если не исправлю?
– Что ты с ней церемонишься, заставь её! – не удержалась Маэса от отвратительного поведения Мерены.
– Я никого не стану заставлять.
– Так что будет, если я откажусь? – Мерена решила поиграть с Исключительной.
– Я выпущу Селену и тогда, она всё исправит.
Мерена боялась этого больше всего «порабощение её светлой стороны», она испугалась и сразу же примолкла, а вот присутствующие обрадовались словам Исключительной.
– Верни Селену, упеки это ведьму в «тюрьму», – провоцировала Маэса.
– Я жду!
Мерена нахмурила брови, она не могла принять то, что кто-то смеет приказывать ей, тем более, возвращать память этому предателю ангелу. В момент, когда Исключительная вернёт ей силы, она могла бы воспользоваться этим и сбежать. Вот только существо, что так легко жонглирует её могуществом, останавливало её. Происходящее не нравилось Мерене, но она бессильна, да и закрытой в темнице, ей тоже не хотелось быть. Тем более, если выйдет наружу это паршивая Селена, ей станет невыносима её учесть вдвойне.
– Ладно, ладно! Я всё исправлю.
Мерена повернулась к Арриану. У Габриэля зародилась надежда, что его ангел скоро станет прежним.
Мерена подошла к ангелу, тот, как зверь показал ей оскал. – Успокойся, я верну тебе память.
Арриан растерянно посмотрел на Габриэля, а после на Исключительную. Страх усилился: вот-вот, и он всё вспомнит. Но хочет ли он?
– Не сопротивляйся ей, ангел, – обратилась к нему Исключительная.
Арриан опустил голову книзу. Мерена схватила его за лицо и впилась в губы, отчего Исключительная почувствовала какое-то неприятное состояние внутри: жжение в сердце, не контролируя себя, она отвела взгляд от них.
Мерена отпряла от Арриана. Ангел стоял с закрытыми глазами, все вокруг молчали, ждали, кем вернётся тот.
Медленно он открывал глаза, ослепляя всех своими ярко-голубыми глазами. Голубой цвет словно пожирал черноту. Словно после долгого сна, Арриан обвёл всех глазами. Увидев Габриэля, он улыбнулся; после его взгляд коснулся Мерену, отчего его лицо скривилось в злую гримасу, он сжал руки в кулак, но неожиданно, за ней, он увидел самого родного, самого любимого человека. Элис стояла и смотрела на него. Арриан подорвался и подбежал к девушке, заключив её в крепкие объятия.