Исключительно для своих
Шрифт:
– Человек и Иной – это еще большее неравенство.
– Это уже не считается. Мы – два разных вида. Тут ничего не считается.
– Я хочу, чтобы ты знал – Светлана глубоко затянулась. – Я не собиралась заводить дело так далеко. Ждала, что ты спустишься, увидишь, приревнуешь.
– Извини, я же не знал, что должен ревновать, – искренне покаялся я.
– А потом как-то все закрутилось. Я уже не могла остановиться.
– Да все я понимаю, Света. Все нормально.
Она растерянно посмотрела на меня:
– Нормально?
– Конечно.
– Какая ты скотина, – выдохнула Светлана. – Антон, ты бы посмотрел сейчас на себя со стороны! Как ты еще оказался с нашей стороны!
– Света, ты же пришла мириться? – удивленно спросил я. – Так вот, я мирюсь. Все нормально. Ничего не считается. Это жизнь, и в ней всякое бывает.
Она вскочила, секунду буравила меня ледяным взглядом. Я часто и растерянно моргал.
– Идиот, – выпалила Светлана и пошла в дом.
Так чего ты ждала? Обиды, обвинений, грусти? Впрочем, это не важно. Чего ждал Гесер? Что изменится, если я выйду из роли невезучего возлюбленного Светы? Это место займет кто-то другой? Или ей уже пора остаться одной – одной наедине с великой судьбой? Цель. Я должен знать цель Гесера.
Рывком поднявшись с шезлонга, я вошел в дом. И сразу же увидел Ольгу. В гостиной она была одна. Стояла перед раскрытыми витринами с мечами, держала на вытянутых руках длинный узкий клинок. Смотрела на него, нет, так не смотрят на антикварную игрушку. Тигренок, наверное, тоже смотрит на свои мечи похожим взглядом. Но для нее эта любовь к старому оружию абстрактная. Для Ольги – нет.
Когда Гесер переехал жить и работать в Россию, из-за нее, между прочим, такие мечи еще могли быть в ходу.
Восемьдесят лет назад, когда Ольгу лишили всех прав, воевали уже иначе.
Бывшая Великая волшебница. Бывшая Великая цель. Восемьдесят лет.
– А ведь как задумано было, – сказал я.
Ольга вздрогнула и обернулась.
– Самим Тьму не победить. Надо, чтобы людишки просветлели. Стали добрыми и ласковыми, трудолюбивыми и умными. Чтобы каждый Иной, кроме Света, ничего не видел. Какая цель, как долго круги шли, когда она в крови утонула.
– Ты все-таки выяснил, – сказала Ольга. – Или догадался?
– Догадался.
– Хорошо. Что дальше?
– В чем ты прокололась, Ольга?
– Я пошла на компромисс. Маленький компромисс с Тьмой. И в итоге мы проиграли.
– Мы ли? Мы всегда уцелеем. Подладимся, подстроимся, вживемся. И будем вести прежнюю борьбу. Проигрывают только люди.
– Отступления неизбежны, – Ольга легко перехватила двуручник одной рукой, взмахнула над головой. – Похожа я на вертолет на холостом ходу?
– Ты похожа на женщину, которая машет мечом. Ольга, неужели мы ничему не учимся?
– Учимся, еще как. В этот раз все будет иначе, Антон.
– Новая революция?
– Мы и той не хотели. Все должно было пройти почти бескровно. Ты же понимаешь: мы побеждаем лишь через людей. Через их просветление, через
– Ого! Почему ты еще не в сумраке, если это твоя вина?
– Да потому, что все было согласовано. Каждый шаг одобрен. Даже тот злосчастный компромисс, даже он казался допустимым.
– И теперь новая попытка изменить людей?
– Очередная.
– Почему – здесь? – спросил я. – Почему опять у нас?
– Где у нас?
– В России! Сколько она еще должна вынести?
– Сколько потребуется.
– Так почему снова – у нас?
Ольга вздохнула, легким движением отправила меч в ножны. Вернула на стенд.
– Потому, милый мой мальчик, что на этом поле еще можно чего-то добиться. Европа, Северная Америка – эти страны уже отработаны. Что возможно – было опробовано. Кое-что и сейчас отрабатывается. Но они уже в дреме, они уже засыпают. Крепкий пенсионер в шортах и с видеокамерой – вот что такое благополучные западные страны. А экспериментировать надо на молодых. Россия, Азия, арабский мир – плацдармы сегодняшнего дня. И не строй возмущенною лица, я родину люблю не меньше тебя! Я за нее крови пролила больше, чем у тебя в жилах течет. Ты пойми, Антошка, поле боя – весь мир. Ты ведь знаешь это не хуже меня.
– Боя с Тьмой, а не с людьми!
– Да, с Тьмой. Но победить мы сможем, лишь создав идеальное общество. Мир, в котором будут царствовать любовь, доброта, справедливость. Работа Дозоров это ведь не отлов магов-психопатов на улицах и выдача лицензий вампирам. Все эти мелочи занимают время и силы, но они вторичны, как тепло от электрической лампочки. Лампы должны светить, а не греть, Мы должны менять человеческий мир, а не ликвидировать мелкие прорывы Тьмы. Вот – цель. Вот – путь к победе!
– Ольга, это я понимаю.
– Прекрасно! Тогда пойми и то, о чем прямо не говорят. Мы боремся тысячи лет. И все это время мы пытались переломить ход истории. Создать новый мир.
– Дивный новый мир.
– Не иронизируй. Кое-чего мы все-таки добились. Через кровь, через страдания мир нее же становится гуманнее. Но нужен настоящий, подлинный переворот.
– Коммунизм был нашей идеей?
– Не нашей, но мы ее поддержали. Она казалась достаточно привлекательной.
– А что теперь?
– Ты увидишь. – Ольга улыбнулась. Дружелюбно, искренне. – Антон, все будет хорошо. Верь мне.
– Я должен знать.
– Нет. Вот это как раз не нужно. Ты можешь не волноваться, никаких революций не планируется. Никаких лагерей, расстрелов, трибуналов. Мы не повторим старых ошибок.
– Зато наделаем новых.
– Антон! – Она повысила голос. – Да в конце-то концов, что ты себе позволяешь? У нас прекрасные шансы победить. У нашей страны – получить мир, покой, процветание! Встать во главе человечества. Преодолеть Тьму. Двенадцать лет подготовки, Антон. И не только Гесер работал, все высшее руководство.