Искорка для ледяного дракона

Ганова Алиса

— Как ты надоела!

— А как же ваша хваленая реакция! И вообще, не надо меня преследовать! — крикнула я в ответ и, рассудив, что достаточно на сегодня испытывать судьбу, покинула каток. Тем более что замерзла, пальцы ломит от холода, деньги почти потрачены. Надо возвращаться в пансион, а по пути успеть купить тот самый пряник!

Глава 2

Прогулка по рождественской ярмарке вышла не такой, как я надеялась, однако, возвращаясь в пансион, я всё равно ни о чём не жалела. А уж грызя

ароматный имбирный пряник, украшенный цветной глазурью, вовсе улыбалась во весь рот.

Ведь это не мне должно быть стыдно, а Дракону. Как воспитанный джентльмен, он мог бы подать руку. Так нет же, стоял и испепелял надменным взглядом синих глаз, потешаясь надо мной.

Свернув с дороги, наша дружная кампания миновала скромные ворота пансиона, и тут же на крыльцо выбежала взбешенная Орлица и заверещала на округу:

— Явилась, паршивка невоспитанная, нахалка неблагодарная! Паперть и нищенские подаяния ждут тебя с гадким, строптивым нравом. Весной выставлю тебя за ворота, осеню себя защитным знаком с облегчением и устрою праздник избавления!

— Я тоже устрою свой праздник, — проворчала я под нос. Однако Орлица, несмотря на возраст, седину и плохое зрение, обладала отменным слухом и разошлась пуще прежнего:

— Всыплю розгами, мерзавка! Так всыплю, что сидеть не сможешь!

Директриса потянулась к поясу, стала нервно перебирать ключи на цепочке шатлена, выискивая тот, что от комнаты наказаний. Но я знала, что его в связке нет, потому что я собственноручно спрятала его, а ломать добротную дверь Орлице не позволит жадность.

Чтобы скрыть мстительную улыбку, я опустила голову и напомнила:

— Уставом запрещено сечь учениц старших классов.

— Из окна ученицам удирать тоже запрещено! — рявкнула она, морщась.

Любила директриса покричать, отчего у неё начинались болезненные головные спазмы. Чтобы их избегать, ей надо всего-то держать себя в руках. Но Орлица предпочитает оставаться раздражительной и срываться на нас, ведь большинство учениц её захолустного пансиона — сироты. Уйти нам некуда, пожаловаться некому. Мы полностью в её власти.

Закончилось дело тем, что мадам Орельи утомилась браниться, осипла, а потом, после сытного позднего ужина, что по обыкновению устраивала себе каждый вечер в личном кабинете, угомонилась. Однако же перед сном нагрянула в общую спальню старших учениц и злорадно объявила:

— За непослушание и нарушение правил пансиона Эллария Бартуэ лишается права участия в рождественском представлении и праздничном ужине.

— Ой! — ахнула и зажала рот ладонью Милия, моя соседка по кровати.

— Но мадам… — попыталась заступиться за меня классная дама.

— Всем в назидание! — усмехнулась довольная Орлица, бросив на меня самодовольный взгляд.

Вот это обидно и подло. Кухарка утром похвалялась, что собирается завтра приготовить сладкие слойки, мясные пироги и зажарить несколько гусей…Стоило представить, чем будут угощаться воспитанницы, слюнки заполонили рот, а живот противно заныл от голода. Но досаду я не показала.

Наоборот, выше вскинула голову и не издала ни звука.

Да и спорить без толку. Но я обязательно вызнаю рецепты у нашей кухарки, а потом, после окончания пансиона, когда найду работу, буду сама печь сдобу, сама есть и радоваться, что навсегда избавилась от придирок склочной директрисы.

Из-за усталости я уснула быстро, спала крепко, но проснулась рано и долго ворочалась с бока на бок, пытаясь заглушить чувство голода.

Как назло за завтраком, перед началом представления, нам выдали по вареному яйцу и по маленькой чашке кислого компота. Увы, это всё, что я получу до позднего вечера, потому что остальные девочки сытно пообедают за праздничным столом. И только я снова останусь голодной.

Когда раздался звонок, ученицы всех возрастов стали стекаться в общий зал, украшенный нашими руками. Я не спешила идти, надеясь украдкой ускользнуть, скрыться в библиотеке и там провести время с пользой. Однако директриса выцепила меня, грубо схватила за локоть и лично сопроводила до холодного чулана, где и заперла.

— Подумай, Бартуэ, над своим отвратительным поведением! — попеняла она ехидно и ушла, победно цокая каблуками по коридору.

Сложив пальцы козой, я пожелала грымзе пустого дня, потом показала «длинный нос» и, топнув от досады, уселась на старый, пыльный сундук у облупленной стены, в котором хранилась ненужная рухлядь.

Хорошо, что успела украдкой достать из своих тайных припасов чёрствую горбушку.

Когда надоело сидеть, я встала у окна и, смотря на заснеженный сад, стала грызть её, представляя, что сейчас нахожусь не в коморке, где холодно и затхлый воздух, а на ярмарке… Вокруг яркий свет, искрящий снег и танцующие снежинки… Такие же белоснежные, как пряди надменного Дракона… Ой!

Думать о незнакомце, каким бы прекрасным он ни был, я посчитала глупостью и, мысленно отругав себя за наивный романтизм, занялась обшариванием чулана. Измаралась в пыли, паутине, зато нашла пару книг и занялась чтением. Тем более что мне повезло: я нашла… страшно сказать, любовные романы, которые здесь спрятал кто-то из классных дам. Вот же везение!

Вечером, когда за окном стемнело, а представление и праздничный обед давно завершились, меня наконец-то выпустили из заключения.

На ужин перед сном мы получили по чашке разбавленного молока с крохотной булочкой и после умывания и переодевания, вернулись в прохладную спальню.

Укрывшись тонким стареньким одеялом, я украдкой смахнула подступавшие слезы.

От недоедания я мерзла сильнее обычного, урчал живот…

Скоро Драконье Рождество, но завершается старый год и начинается новый грустно и несправедливо.

Чтобы не дать волю чувствам, я крепко зажмурилась и сомкнула зубы.

— Эй… — пощекотала меня за пятку Милия. — Спишь?

Я приподняла голову и увидела в сумраке очертания протянутой узкой ладони, на которой лежали несколько четвертинок слоек, которые подруга украдкой принесла мне!