Искра Божья, или Как воспитать гения
Шрифт:
Как раз когда мы организовали «Литтл лайт», Джейк занялся чтением вузовского учебника по астрономии, который кто-то случайно не поставил на полку, а оставил на полу в книжном магазине «Барнс и Нобль», который находился недалеко от нашего дома. Книга была огромной для такого маленького мальчика, он с трудом открывал переплет, а затем в течение часа сидел, полностью погрузившись в изучение содержания.
Несомненно, книга была предназначена не для трехлетнего ребенка. Заглядывая через его плечо, я удивилась тому, каким мелким был шрифт и каким загадочным ее содержание. Большая часть страниц была покрыта картами различных частей Солнечной системы. Там совсем не было рассказов — никаких пересказов греческих мифов, давших названия созвездиям, не было даже научных объяснений —
Но когда нам пришло время уходить, невозможно было оторвать мальчика от книги. Я ставила ее на место, где она должна была стоять, и брала Джейка за руку, но он вырывался и стремглав возвращался к ней. После нескольких неудачных попыток я поняла, что, куда бы мы ни шли, книга всегда должна быть с нами. Я обхватывала огромную книгу двумя руками, брала Джейка за руку, и мы могли двигаться дальше. Это был выход из сложившейся ситуации. К моему великому удивлению, эта неподъемная книга стала постоянным спутником Джейка. Ее громоздкость означала, что единственный способ для Джейка перенести ее — открыть переплет и тащить за него двумя руками. Через некоторое время она настолько истрепалась, что Майклу пришлось вставить специальный стержень в переплет. Каждый раз просматривая ее, я не могла поверить, что это пособие, включающее огромное количество специальных терминов, явно предназначенное для студентов старших курсов, изучающих астрономию, может быть интересно моему маленькому мальчику.
Но это было именно так, и, как впоследствии оказалось, не зря. Занимаясь в «Литтл лайт», я всегда чувствовала себя немного детективом. Я понимала, что увлечение Джейка этой книгой, в высшей степени необъяснимое и непонятное, является важной вехой. Поэтому, когда увидела в газете объявление, что Холкомбская обсерватория, планетарий, находящийся недалеко от нашего дома на территории кампуса Батлеровского университета, собирается приступить к особой программе по изучению Марса, я спросила у Джейка, хочет ли он поехать и посмотреть на Марс через телескоп. Вам может показаться, что я спросила его, хочет ли он мороженое на завтрак, обед и ужин. Он с таким жаром стал уговаривать меня поехать туда скорее, что мне казалось, день нашей поездки никогда не наступит.
Мы так спешили, что приехали слишком рано. Окрестности были очень живописными, а мы к тому же нашли еще и огромный поросший травой холм, с которого можно было скатиться прямо к парковке у планетария. У подножия холма возле небольшого пруда в траве под деревьями мы нашли несметное количество конских каштанов. Пока садилось солнце, мы прогуливались около пруда, и Джейк набрал столько каштанов, сколько мог унести, он рассовал их по карманам, заполнил ими свой рюкзачок в виде пушистой собачки. Каштаны были гладкие и круглые, очень приятные на ощупь, и я заметила, что Джейку нравится держать их в руках. Когда двери планетария раскрылись, карманы его штанишек были набиты так же плотно, как защечные мешки запасливой белки.
Вестибюль был великолепный, но почти сразу же мне захотелось, чтобы мы снова оказались перед зданием. Я думала, что мы быстренько войдем и посмотрим в телескоп, никому не мешая, но, как оказалось, прежде чем посмотреть в телескоп, мы должны побывать на экскурсии по планетарию. Дальше хуже — как я случайно выяснила, отстояв в очереди и приобретя билеты, экскурсия включает часовой семинар для студентов колледжа, который проводит профессор Батлер. По мере того как вестибюль заполнялся людьми, мне становилось все больше и больше не по себе. Презентация для студентов в аудитории полной слушателей, где будет тихо, — это совершенно не то, что я себе представляла. Кроме того, вряд ли кому-нибудь, если этот кто-то в здравом уме, придет в голову по собственному желанию привести на такое мероприятие трехлетнего ребенка-аутиста.
Но я обещала, и Джейк с нетерпением ожидал того момента, когда он попадет туда. Я сказала ему, что допустила ошибку. Объяснила ему все про экскурсию и лекцию и спросила, не согласится ли он все это поменять на пиццу где-нибудь в кафе. Но Джейк ни за что не соглашался, ему непременно хотелось остаться.
Мое внимание не было сосредоточено, так как я в основном гонялась за каштанами, но в какой-то момент мне показалось, что Джейк уверенно читает лекцию перед каждой фотографией. Он с легкостью выговаривал термины и пользовался языком, который был мне незнаком. Я не могла понять, придумывает ли он сам или имитирует кого-то, но звучало все очень убедительно.
Тем временем двери лекционного зала распахнулись, и толпа устремилась внутрь. Как только мы оказались в зале, я подумала: «О боже. Все это не может хорошо закончиться». Комната была небольшой, и вскоре там установилась полная тишина, все были готовы слушать и смотреть презентацию в «Пауэр пойнт». На первом слайде был представлен телескоп XIX века. Единственными свободными местами были два кресла как раз перед экраном. Я стала судорожно копаться в сумке, пытаясь что-нибудь найти — печенье в виде животных? мелок? жевательная резинка? — что-нибудь, что могло бы предотвратить полную катастрофу. В тот момент, когда лектор появился на кафедре, я была близка к панике, и мне становилось все хуже. Когда слайды начали переключаться, Джейк принялся довольно громко читать появляющиеся на картинке слова: «Световой год!», «Дайэрнал!» (суточный), «Маринер!» (навигатор).
Я шикнула на него, будучи уверена, что наши соседи косятся на нас и попросят вывести непослушного ребенка из зала, где нам, совершенно очевидно, нечего было делать. Но в действительности люди вокруг начали перешептываться и смотреть на нас, однако вскоре стало ясно, что они вовсе не сердятся, они удивлялись и не могли поверить: «Такой маленький умеет читать?» Я услышала, как кто-то сказал: «Он только что произнес «перигелий»?»
Затем лектор представил историю научных наблюдений о возможности обнаружения воды на Марсе. Первым он назвал итальянского астронома XIX века Джованни Скиапарелли, который был уверен, что видел на поверхности планеты каналы. Услышав это, Джейк начал хохотать. Я страшно обеспокоилась и подумала, что он не слушал лектора, но когда посмотрела на него, то поняла, что Джейк совершенно искренне покатывается с хохоту, как будто нет на свете ничего смешнее, чем идея о существовании каналов на Марсе. И снова я постаралась его успокоить. Но, естественно, услышала, как шорох прокатился по рядам, и люди стали вытягивать шеи, чтобы посмотреть, что происходит.
Затем лектор задал вопрос аудитории:
— Наша Луна — круглая. Как вы думаете, почему луны Марса имеют эллиптическую форму, похожи на картофелины?
Ни один из присутствовавших не смог ответить, наверное, никто и понятия не имел, по крайней мере, у меня не было ни малейшей идеи. Тогда поднял руку Джейк:
— Извините, но не могли бы вы назвать мне размеры этих лун?
Такой длинной тирады я за всю жизнь не слышала от него, и потом, я никогда даже не пыталась говорить с ним о лунах Марса. Лектор, не скрывая своего удивления, ответил ему. К огромному изумлению всех присутствовавших, включая и меня, Джейк объяснил:
— В таком случае луны, вращающиеся вокруг Марса, — маленькие, у них небольшая масса. Гравитационный эффект лун недостаточный, чтобы они приобрели форму сфер. — И он был абсолютно прав.
В зале наступила полная тишина, все не отрываясь смотрели на моего сына. Потом все как с ума сошли, и через несколько минут лекция прекратилась.
Постепенно профессор навел порядок в аудитории, но я как будто была где-то в другом месте. Настолько ошеломлена, что не могла даже двигаться. Мой трехлетний сын ответил на вопрос, который оказался не по зубам ни одному человеку в аудитории, включая студентов Батлеровского университета и других взрослых. Мне трудно было даже шевельнуться, а голова пошла кругом.