Искра соблазна
Шрифт:
Дэр увидел выход из положения и ухватился за него:
– Почему бы не сейчас?
Он был уверен, что Саймон понял, что происходит, и они простились в хорошем настроении, не забыв уговориться об ужине у Френсиса этим же вечером.
Черт!..
Они молча вошли в парк. Наконец Николас нарушил тишину:
– Не разговаривай, если не хочешь.
– Не знаю, – ответил Дэр и рассмеялся. – Это глупо.
– Разговор – это больше чем слова.
– Да. Полагаю, Элеонора и дети с тобой?
– Разумеется. Арабелла ждет не
Тереза Беллер похищала дочь Николаса, чтобы усилить свое давление на повес.
Он был слишком слаб от недолеченных ран и недостатка еды, чтобы защитить детей, в то время как она разрабатывала свои дьявольские планы. Они переехали из знакомого коттеджа в Брайтон, где и были заточены. Затем Тереза принесла еще одну до смерти запуганную невинную жертву. Злая улыбка плясала на ее губах, когда она сообщила ему, что это дочь Николаса.
Тереза дала ему опиум и оставила еще одну дозу – в качестве пытки, а не из доброты. Не зная, когда она вернется, он боролся с желанием сколько мог, молясь, чтобы дети были избавлены от того ужаса, который наступал, когда он лишался наркотика на день или два.
По какой-то необъяснимой причине Арабелла сразу решила, что он защитник, которому можно доверять. Неужели она помнила его? Она была совсем крошкой, когда Дэр видел ее в последний раз, он даже на руки ее не брал.
Какова бы ни была эта причина, но она свернулась калачиком у него на руках, а остальные двое – его храбрые невинные спутники, уже привыкшие к ужасам этого места, успокаивали ее. Дельфи даже одолжила ей Мариетту, а теперь и у самой Арабеллы была тряпичная кукла.
Дэр понял, что отвлекся и Николас терпеливо ждет ответа. Он спрашивал, не смогла бы Арабелла прийти в гости.
– Конечно, приводи ее когда захочешь, – сказал Дэр. – Ты знаешь, что Саймон, Дженси и Мара живут сейчас в Йоувил-Хаусе?
– Нет. Мы приехали в город только вчера вечером.
– У них была утечка газа в Марлоу-Хаусе, и я пригласил их погостить.
У Николаса загорелись глаза.
– Правда? Это же здорово.
– Да… Но есть проблема – Мара…
– Сестра Саймона, – сказал Николас. – Я никогда не встречал ее, но, насколько мне известно, у нее те же самые волосы.
Дэру хотелось кому-то рассказать о ней. Он желал Мару Сент-Брайд с такой силой, которую с Саймоном он обсуждать не мог. Лучше было поговорить с Николасом.
– Я в нее влюблен.
Это было довольно невинное описание обуревавшей его страсти, но на данный момент годилось и оно.
– А она? – спросил Николас.
– Она тоже. Хотя это может быть жалость, которую она принимает за любовь.
– Если бы тебя можно было жалеть.
– Не будь идиотом.
– Вернемся к тебе, – предложил Николас. – Она могла бы, я так полагаю, быть твоей помощницей в этой битве. Ей сколько – восемнадцать?
– Она еще очень юна.
– Не думаю. Барышни быстро взрослеют, – уверенно сказал
Дэр подумал о Маре и Баркстеде. Давняя история только лишь доказывала ее юность, но то, как она вышла из трудного положения, говорило об обратном. Как и его опыт общения с ней.
– Нет, но я не могу быть, с ней, пока не избавлюсь от опиума.
– Как ты продвигаешься? – спросил Николас.
– Неплохо. Но становится ясным, что последний шаг нужно делать решительно. Сделать или умереть. – Он имел в виду это буквально, и Николас его понял. Дэр задал вопрос, который уже давно его мучил: – Ты когда-нибудь был наркоманом?
Николас кивнул:
– Да, но не так, как ты. Я экспериментировал. Кстати, именно в то время, когда я был с Терезой. Как и многих, меня соблазнила возможность расширения разума, чтобы узнать больше о своем внутреннем мире. Но я скоро увидел, что это лишь иллюзия, а если и нет, то цена слишком высока. Избавление от зависимости было неприятным, но не более того. Однако я не употреблял его так долго, как ты, да и дозы были меньше. Что говорит Руюан?
– Я не спрашивал его напрямую, но думаю, он согласится, что сокращение дозы потеряло всякий смысл. Я уже принимаю минимум. Почему бы просто не положить конец всему этому?
– Обычно так не получается. Мара Сент-Брайд могла бы стать отличной помощницей в этой борьбе.
– Но только не в том случае, если я проиграю. Я боюсь разрушить ее.
– Уверен, она намного сильнее.
– Я могу умереть или сойти с ума.
– Тебя может убить молнией.
– Ты думаешь, это пустяки?
Николас прикоснулся к его руке.
– Нет, но…
– Ты должен помнить, как это происходит! Боль, орущий разум, бесформенные демоны. Знание того, что облегчение совсем рядом и оно так доступно. Отчаяние, которое может довести человека до того, что он убьет собственную мать, если она будет стоять на пути.
Дэр понял, что дрожит.
Черт!
Николас крепко сжал его руку.
– Я не забывал. Ты можешь рассчитывать на всю помощь, которая может понадобиться. Ты же знаешь.
– Что? Запрете меня? Свяжете? Я слышал о людях, которые гак и делали, считая, что они победили, но скоро вновь принимались за старое, «только чтобы попробовать». Как тигр, который не может жить вне клетки.
Откуда взялся этот бред?
А-а, из Тауэра.
Мара…
Они замолчали, заслышав шум экипажей на Парк-лейн.
– Посмотрим, – наконец ровно сказал Николас. – Ты боишься оставить клетку из-за страха вернуться туда?
– Я боюсь, черт возьми, пройти до ада и обратно и все за просто так. Возможно, все остальные правы, и мне следует научиться жить с той дозой, которую я принимаю сейчас. Это соблазн или здравый смысл?
– Тебе решать.
– Я на это не согласен. Я ненавижу эту гадость и все, с чем она для меня ассоциируется.
Через мгновение Николас сказал:
– Это все моя вина.