Искра

Дерст Сара Бет

Излишне могучий ассистент завел её в комнату с золотистыми стульями и так же молча ушёл, прежде чем она успела спросить, что ей теперь грозит. Дверь он запирать не стал, но Мина не посмела уйти без разрешения, боясь ещё больших неприятностей. Оставалось надеяться, что Пиксит быстро её найдёт.

Время шло. Мина было села на один из стульев, но тут же вскочила и начала ходить по комнате. Что такого страшного было в её вопросе? Её всерьёз волновала эта проблема, она спросила потому, что хотела получить ясный ответ. Это вам не пустая болтовня о погоде. Разве не этого

хотела от неё премьер-министр? Разве ей бы не хотелось услышать стоящий её внимания и времени вопрос?

«Я не сделала ничего плохого. Я не заслужила наказания».

Чем дольше она над этим размышляла, тем крепче становилась её уверенность в несправедливости случившегося. Она подумала о словах, высеченных на входе в правительственное здание: «Чистое сердце не может быть ошибкой». Ну, она спросила о том, что волнует её сердце. Премьер-министр сама это предложила, и она задала вопрос. Хороший вопрос. Важный. И только потому, что премьер-министру он не понравился…

А почему он ей не понравился?

Что, если дело не в вопросе…

А в ответе.

Мина на время отложила мысли о несправедливости наказания за вопрос и сосредоточилась на реакции премьер-министра. Если бы та не знала, о чём речь, если бы её никогда о подобном не спрашивали, она бы ответила, что грозовые стражи тут ни при чём и Мине совершенно не о чем беспокоиться. И тогда бы Мину не увели в отдельную комнату, подальше от остальных учеников, где больше никто не смог бы услышать, о чём она спрашивает.

– А это значит, что ответ – «да», – вслух заключила она.

И самое ужасное: это означало, что премьер-министр знала, что ответ – «да».

Глава шестнадцатая

«Мы пришли тебя спасать!» – ворвался в комнату Пиксит, точнее, попытался, потому что в дверной проём он не прошёл. Если бы Мина не была так расстроена, она бы засмеялась.

Из-за его спины донёсся голос профессора Дано:

– Остановись. Сколько ни пытайся протиснуться внутрь, у тебя слишком широкие плечи. Подожди в коридоре.

Пристыженный Пиксит упёрся лапами в пол, высвобождая себя из проёма, и сел за дверью. «Всё будет хорошо», – заверила она, поймав его несчастный взгляд. Профессор Дано зашёл в комнату, и Мина запоздало укорила себя, что не придумала никакого объяснения.

– Могу я спросить, зачем твой глупый грозовой зверь утащил меня – схватил зубами, прошу заметить – из холла? – потребовал он. – Ты ранена?

Она помотала головой.

Он смягчил тон:

– Тебе нужно было побыть минутку в тишине? Я знаю, город порой пугает, тут столько всего…

– Я… – Мина сглотнула. Он должен знать. – Я оскорбила премьер-министра, – едва слышно прошептала она, но профессор услышал. – Она запретила мне участвовать в запланированных на сегодня мероприятиях, и один из её ассистентов отвёл меня сюда.

Профессор Дано нахмурился:

– Что именно ты ей сказала?

Она с трудом подобрала слова:

– Я спросила, правда ли, что фестиваль вызывает десятилетние бури.

Мина

ожидала гнева. Недовольства. Или разочарования.

Но никак не страха.

К которому, если ей не почудилось, примешивалась капелька восхищения.

Лицо профессора стало белым как мел, глаза округлились. На секунду он потерял дар речи. А потом, запинаясь, выпалил:

– Д-десятилетние бури?! Ты так и сказала?! Премьер-министру?!

– Да. На одной из лекций вы говорили, что вся погода в мире взаимосвязана, и когда я услышала об этих бурях, я подумала…

– Как ты вообще узнала о десятилетних бурях… – Он оборвал себя. – Ты пересекла горы в тот день, во время грозы, так?

Это был риторический вопрос, но Пиксит всё равно попытался ответить за неё, хотя профессор Дано, конечно же, не мог его слышать: «Это была случайность. Я поранился, и мы упали… Мина, скажи ему, что ты не виновата».

«Вряд ли это имеет значение».

– Но зачем, во имя всего святого, ты спросила об этом премьер-министра?! Я надеялся, что ты начнёшь задавать вопросы, но ожидал, что ты будешь задавать их мне! – В его голосе раздражение мешалось с гордостью.

Ей нечего было на это сказать, да профессор Дано и не ждал оправданий. Он положил руки ей на плечи и посмотрел прямо в глаза:

– Подумай хорошенько, потому что это важно. Кто-нибудь спрашивал твоё имя?

– Э-эм…

Разве? Она постаралась вспомнить. Кажется, нет. Мина помотала головой.

– То есть премьер-министр не знает, кто ты такая? Только то, что ты ученица Школы Молнии? – Он с чувством выдохнул, будто всё это время не смел толком дышать. Мина едва успела подумать, какое это имеет значение, как от неожиданности подпрыгнула: профессор взял её за руку, точно так же как тот мускулистый ассистент, и потянул за собой. – Пусть так и остаётся. Они загнали тебя сюда, чтобы ты не устроила сцену во время речи премьер-министра. Когда она закончится, за тобой придут и наверняка начнут задавать вопросы, на которые тебе не захочется отвечать. Идём со мной. Я отведу тебя назад на корабль. – Он вывел её в коридор. Пиксит замахал хвостом, радуясь, что они снова вместе. Профессор Дано продолжил тихим шёпотом: – Веди себя тише воды, ниже травы. Скажи всем, что заболела. Если сумеешь пару раз вызвать у себя рвоту, будет совсем хорошо. Никому ни слова о том, что здесь произошло.

С мрачным видом он притащил её к двери без опознавательных знаков, за которой обнаружился скучный серый коридор без фресок и других украшений, подсвеченный редкими электрическими лампочками. Мина предположила, что он предназначается для уборщиков, но уточнять не стала – сейчас не время для экскурсии.

Профессор Дано на удивление хорошо ориентировался в этой части правительственного здания. Он провёл их с Пикситом через чулан, заставленный мётлами, швабрами и вёдрами, в глубине которого была дверь наружу. Они пошли по узкому – Пиксит едва на нём поместился – мосту, тянущемуся под другим, который был намного шире.