Искры Богов

Эникс Кай

Два товарища одновременно ей записки. Гаан: «То что я вижу – это сон на яву. Ты – мои небеса! Свет, которым я дышу каждое мгновенье! Неналюбуюсь, как двигаешься, ты! О, симфония глаз твоих! От счастья мне хочется петь и без следа и сожаленья, сгореть в них, умирать, и вновь оживать тысячу раз! Лишь бы в них целую вечность смотреть! Всё остальное стало неважно, совсем! Будто вся моя жизнь до тебя была просто тлен!» Кроозельдор: «От тебя меня бросает то в жар то в лёд, будто прикован я к тебе! И эти оковы никому не разбить! Как в лихорадке весь трясусь, иду вперёд будто слыша чей то крик, как сгорбленный старик. Боюсь услышать твоё: «не люблю!», – остановиться и зачем живу забыть!»

Девушка

прочитала обе записки, но ни кому ничего не сказала. Лишь на мгновенье на её лице возникла, словно отражение, тень улыбки.

Конечно, Крозельдор не мог не заметить как его друг относится к предмету его пылкой страсти и это задевало его, но он терпел, утешая себя мыслью, что девушка, конечно, выберет его. Настал день рожденья Гаана. И с ним расстаяли словно туман последние надежды ревнивца. Это случилось так: праздник шел своим чередом, было игристое шампанское, поедание праздничного торта, потом начались танцы. Пришло время белого танца. Зазвучала романтическая песня: «Никто не знает что такое красота! Она живёт во всём неуловимо. Найти её и никогда не потерять – вот главная в любви безумства сила. Остаться в толпе безумной самим собой! Не потерять себя по крошечным крупицам и терпеливо своего триумфа ждать, пока сердце продолжает биться.»

Эммоен, что до этого момента сидела, вдруг встала и пошла в сторону Гаана и Кроозельдора. Сердца друзей забились, вторя ее увеличивающимся шагам. Сердце Кроозельдора чуть не остановилось, когда она протянула руку Гаану.

Музыка, как наркотик пьянила и расслабляла! Явства и светомузыка будоражили молодую кровь, делая восприятие каким-то безумно ярким. Руки девушки словно крылья бабочки порхали по его спине, пуская словно волны мурашек. Его глаза всё больше загорались от этих импульсов. Они все больше сливались, делаясь одним существом! Одно неугасимое пламя страсти объеденяло их.

И такой же огонь ревности загорался рядом. Из-за угла на них смотрел Крозельдор. Он терял самообладание, покрывшись испариной, его руки дрожали, в глазах застыла боль и блики внутреннего безумия. Ведь в отличии от Гаана, в Крозельдоре вместе с силой росла болезненная гордость, которая точила его изнутри. Словно постепенно сгнивающий гриб, который по какой-то причине продолжал рости, медленно заполняя все уголки, где раньше жил свет, своей смрадной плесенью. И этот всё увеличивающийся серый островок ожидал особого момента, чтобы стать частью огромной тьмы, которая всегда существовала в этом мире. И единственное, что стояло на её пути – их дружба. Сейчас то, что сдерживало его мрак, наоборот открыло врата для него, за которыми таился хаос. Туманом заволокло его глаза. Он едва себя сдерживал. Казалось еще чуть-чуть и ярость вырвется на утонувшую в страстном ритме парочку. После того праздника между друзьями словно пробежала черная кошка. Гаан стал замечать какие взгляды стал на него бросать его друг. В них было столько зависти и злобы. С той вечеринки они с Эммоен стали неразлучными. И вот, находясь после занятий в лаборатории у Ноя. Крозельдор высказал все, что накопилось в душе.

– «Я схожу с ума, когда она обнимает тебя или целует. По моему телу начинают бегать ледяные мурашки, будто смерть прикасается ко мне. Потом они превращаются в огненных термитов, проедая дыры в опорах, на которых стоит наша дружба», – Котвельт опустил голову.

– «Я тебе одно скажу», -ответил он. – «Я никому и ни за какие деньги не уступлю права обладать этой чудесной женщиной», – он навсегда запомнил их прекрасный вечер, после которого они уединились в её комнате. У неё была изумительная атласная кожа, доводящая его в постели до полного исступления. Находится рядом с ней для него стало сном на яву.

Вицнеев умоляюще

посмотрел в глаза друга. –«Остановись! Отчаяние толкает меня на безумный шаг! Весь мир, не только ты, пожалеет, если ты меня сейчас не услышишь!» -«Я все сказал!»,– ответил счастливый влюбленный. Вскоре два товарища разъехались. На самом деле Эммоен и Крозельдор просто поменялись койками и как бы совершенно "случайно " девушка забыла чёрную тетрадь. Она недавно появилась, а уже стала лучшей на курсе? Многие завидовали ей. Оказалось, в тетрадке были древние заклинания. Брошеный всеми юноша с разбега рухнул на кровать. Он сразу почувствовал, что под матрасом что-то лежит. Быстро пробежав глазами каждую страницу, он всё понял.

–«Так вот откуда у нее такая сила!»,– усмехнулся уже в предвкушении своего триумфа ревнивец. Ближе к вечеру девушка, встретив его в коридоре попросила открыть её бывшую комнату. Порывшись под матрасом, она спросила весьма озабоченным тоном, не находил ли он тетрадку. На что, сделав бестрастное лицо, юноша ответил, что ничего похожего на тетрадь не находил. Девушка сделала грустное лицо и побрела по коридору, когда она отошла достаточно далеко, на её лице появилась ехидная усмешка. Парень стал как сумашедший изучать содержимое, рукописи. Черная тетрадь стала его вторым безумием. Теперь, он уселся за их спинами. Ревнивец сидел за влюбленной парочкой на всех занятиях. Крозельдор наклонился, выждав когда профессор начал писать тему на доске.

Он стал шептать бывшему другу. –«Ты знаешь мой отец «небольшой» чиновник. Я попросил его навести справки о Эммоен. И ответ пришёл. В этой отдаленной области, откуда она якобы приехала – никого с таким именем или хотя бы похожим никогда не было». –«Да пусть она даже прибыла из самого ада! Я люблю её!» Если бы он знал то, насколько был близок к истине!
– «Подумай!»,-не унимался Кроозельдор. –«Нас так долго отсеивали, а она как то умудрилась попасть сразу на самый последний курс! И еще, я ходил к самому сильному экстрасенсу, который "просеивал" наш курс. Знаешь, что он мне сказал? На меня наложен сильнейший любовный приворот, а я люблю только её! Подумай!»– -«Что за бред ты несешь?!»,– заорал Гаан. Больше в этот день они не говорили. Наконец профессор словесности увидел нарушителя спокойствия, что завис над ухом другого студента. – «Вицнеев, вы можете прочитать нам какие нибудь стихи в которых была бы затронута тема сложных взаимоотношений между людьми?» -«Конечно профессор!»,– сказал улыбаясь Кроозельдор, достал из кармана листок и стал читать:

Я попросил его уйти, а он в лицо мне рассмеялся.

Я попросил его спасти меня и дружбу,

чтобы я мог жить с верою в любовь!

Он сделал вид, будто бы глухой,

потом сказал, что будет за свою любовь сражаться.

Без неё ему тоже этот мир не мил,

а слёзы капали упрямо,

хоть я твердил им не идти.

И мне казалось, будто весь мир со мной скорбит

Потому что я не нашел в тебе ответа

На судорожную молитву моей души!-

Крозельдор дочитал и уставился на Эммоен. Так пристально! И с такой болью, Что она покраснев отвернулась. Тем временем Гаан тоже что-то писал в тетрадке. Он поднял руку:

–«Можно мне, профессор?»

–«Да, конечно».

Котвельт начал читать, смотря пронзительно на бывшего товарища.

Что он не делал – делал невпопад – читал стихи, любил и верил.

Сковала разум его страсть и стала навожденьем злым. Теперь она лишь в нём горит,

Словно проклятье, здравый разум победив.

Он стал совсем другим? День ему показался, словно ночь

Улыбки друзей – усмешкой злой врагов.

Кто же мог знать, Ччто такой бывает обратной стороной любовь!-