Искры из глаз

Серова Марина Сергеевна

— Сначала мы решили выплатить проценты. Бывает так, что долг висит на арендаторе долгое время, но кредитор не возражает против пролонгирования договора, если ежемесячно выплачивается оговоренный ранее процент.

Мудрено загнули, ребята. Можно было то же самое человеческими словами объяснить. Хотя я и так поняла.

— Ладно, идем дальше. Третьего августа вы имели возможность вернуть деньги Панину. Правильно?

— Совершенно верно. Сумма была готова к этому сроку.

— Вы вручили ее Михаилу Кузнецову.

Так?

— Именно так. Миша забрал деньги для возврата Олегу Петровичу четвертого августа.

— В котором часу?

— В половине шестого вечера, к концу рабочего дня.

— И в тот же день он умер от сердечного приступа.

— К сожалению, у Михаила было больное сердце, срыва можно было ждать каждый день.

— Совершенно верно, — согласилась я. — Однако несчастье случилось не до, не после, а именно четвертого августа. Кстати, почему, зная о серьезной болезни коллеги, именно ему вы поручили заниматься деньгами?

— Михаил сам настаивал. Ему не хотелось выглядеть перед нами каким-то ущербным. Мы сначала сопротивлялись, а потом сдались. Пусть делает что хочет, только не переживает из-за нас. Нам не хотелось становиться причиной очередного приступа.

— Приступы были частыми?

— Наоборот, Миша держался молодцом. Пил лекарства, следил за собой. Мы никак не ожидали такого резкого поворота событий.

— Наверное, так было предопределено, — печально произнесла Ольга Скворцова.

Я повернулась к ней:

— Вы так считаете?

— А вы не согласны с этим?

— Почему же, — усмехнулась я, — в ваших словах есть доля правды. Лично я верю в кризисные дни и во влияние Луны и Солнца на живой организм. Но… Если смерть человека наступает именно в тот день, когда он собирается вернуть кредитору десять тысяч долларов, не кажется ли вам это подозрительным?

— Досадное совпадение, — пожал плечами Володя Чернышев.

— Не то слово! — воскликнула я. — Владимир, вы верите в совпадения?

— Веришь — не веришь… Они существуют.

— Ладно, оставим это. Теперь расскажите мне вот о чем: как закончился ваш рабочий день четвертого августа?

— Послушайте, ребята! — поднялась с места Ольга Скворцова. — Какого черта мы ее тут слушаем? Кто она такая? Евгения Охотникова… Лично мне имя ни о чем не говорит. Вы развесили уши и готовы пойти на поводу неизвестно у кого! Мы не обязаны отвечать на вопросы постороннего человека. Я предлагаю позвонить в милицию, чтобы эту особу препроводили отсюда в наручниках. Будьте бдительны, ребята! И потом, скоро конец рабочего дня, мне лично нужно быть дома, у меня назначена важная встреча с моим будущим мужем.

Все трое уставились на меня. Наступило гнетущее молчание, будто мы находились в камере смертника, за которым скоро придут, чтобы привести приговор в исполнение.

Первой молчание нарушила я.

— Друзья,

только что вы услышали речь, произнесенную по всем законам женской логики. Если бы я была мужчиной, то против меня восстали бы Игорь и Владимир. Но я всего лишь девушка. Поэтому, по вполне понятным внутренним причинам, я могу раздражать только себе подобных. Оленька, милая, если наш разговор вам так не нравится, вы можете присоединиться к вашему товарищу с плейером. Настоящие мужчины дослушают меня до конца и приведут массу доводов, чтобы опровергнуть мои подозрения. В противном случае все может обернуться по-другому, и у вашей фирмы и у каждого из вас в отдельности могут появиться крупные проблемы.

— В самом деле, Оля! — повернулся к ней Игорь. — Отдохни, дай довести разговор до конца. Если хочешь, сходи на перерыв. Сколько тебе нужно времени, чтобы помотаться по магазинам?

— Нет, я останусь здесь и дослушаю весь этот бред до конца, — прошипела Ольга. — Хорошо, я не произнесу ни слова вслух, но хочу знать, чем закончится этот дерьмовый разговор.

Я пропустила мимо ушей последний эпитет. Пусть разговор дерьмовый, я вполне согласна с этим, но от сознания этого он не станет другим.

— Так что? — спросила я. — Будем продолжать беседу?

— Почему нет? — проговорил Игорь Сизанов, но как-то неуверенно.

— Тогда все-таки опишите мне ваш последний вечер вместе с Михаилом Кузнецовым. Кто из вас это сделает? Ольга, как я поняла, не будет принимать участия в разговоре, поэтому послушаем Игоря или Владимира.

— Я могу рассказать, — произнес Чернышев. — Пусть Игорь отдохнет.

Мальчик явно искал признания публики. Ну что ж, известность еще никому не повредила. Кроме тех, кто воспользовался ею во вред всем остальным.

— Прошу! — воскликнула я.

— Короче, — заерзал на стуле Владимир, — в пять часов вечера мы достали из сейфа деньги и тщательно пересчитали их. Каждую тысячу долларов упаковали отдельно, обмотали полоской бумаги и все десять пачек положили в сумку.

— Какую сумку? — перебила я.

— Обыкновенную, хозяйственную. Чтобы она не привлекала внимание.

— Чье внимание?

— Мало ли… Обычно внимание жуликов привлекают «дипломаты», чемоданы, коробки. А тут — обыкновенная хозяйственная сумка.

— Кто-нибудь из посторонних знал о том, что четвертого августа ваша фирма должна возвращать кредитору крупную сумму денег?

— Посторонние не знали об этом вообще, — влезла все-таки в разговор Ольга Скворцова.

Я не стала акцентировать внимание на ее непоследовательности, пусть высказывается.

— Значит, никаких опасений не возникало?

— Абсолютно.

— Хорошо. Деньги были пересчитаны, сложены в сумку. Что дальше?

— В половине шестого Михаил вышел из здания и поехал к Панину.