Искупление Дамира
Шрифт:
Тоже беру меню. Аппетита нет, глаза сухие и красные. Щурюсь. "Эспрессо двойной", - бросаю официанту, а в голове только и кружит, что не представляю, что она собирается мне сказать.
Как оправдается? Соврет???
А я?... Проглочу?
Непроизвольно снова впериваю тяжелый взгляд в Каретникова. Тот, заметив, нервно моргает, и на это у меня конвульсивно сжимается правый кулак...Одергиваю себя в тысячный раз и тянусь за сигаретой, отворачиваясь.
Мля...Безумие просто...
Как дальше работать с павлином этим ощипанным, а? Пить с ним мне теперь
Каретников откашливается, заполняя повисшую тягостную паузу, и, почесав переносицу, начинает о делах.
– Соколенко хочет десять процентов, за это он предлагает нам оформить часть по госпрограмме и...
– Придет сейчас - будем говорить, - обрываю Ника на полуслове, давя в себе кипящее раздражение. Бесит он меня. Что вот сейчас мусолить?
– Просто хочу понять, мы соглашаемся или нет?
– хмурится Каретников.
– Я говорил уже, десять - много, - тру лоб, прикрывая глаза.
– Но...Подожди, - Ник раздраженно берет со стола завибрировавший телефон, отвлекаясь, - Да, брат.
Откидывается на диване, слушая. Глаза начинают нервно бегать - неприятно что-то похоже брат на том конце ему говорит. Наблюдаю за Каретниковым, пользуясь моментом и думая, что она в нем нашла...Ну да, смазливый, богатый...Женщины любят таких. Определенные женщины. Мне казалось, что Колючка моя не из их числа...Ошибался? Или просто молодая была? А сейчас тогда ревет что? Видно же, что слизняк...
Ник вдруг кидает на меня взгляд, полный искреннего испуга, и тут же отводит глаза, дергает галстук на шее, ослабляя, вытирает ладонью выступившую испарину со лба. Инстинктивно подбираюсь внутри, прислушиваясь. Что у них случилось там такое?
– Знает??? Да бл...Понял, понял я, - вороватый взгляд на меня и снова в сторону, - Да нормально вроде, так что разберемся. Да, уточню...Не ссы, а. Все, давай.
Сбрасывает звонок, бросает трубку на стол.
– Все хорошо, - говорит мне, хотя я вроде бы и не спрашивал.
– Да?
– скептически выгибаю бровь, потому что выглядит так, будто не очень-то хорошо у него это "все". Зеленый сидит, руки мелко дрожат.
Тянется за сигаретой, не с первого раза прикуривая. Косится на наручные часы. Я тоже кошусь. Минут через десять - пятнадцать уже приедет Соколенко на встречу сюда... Официант приносит наш заказ, отвлекая. Размешиваю сахар, когда Каретников вновь начинает говорить.
– По поводу Дубиной хотел прояснить...
Моя чайная ложка громко стукается о кромку чашки. Внутри сразу набухает что-то черное, нехорошее, мешая нормально дышать. Медленно поднимаю на своего собеседника глаза. Свои он прячет. Пухлый рот кривит жалкая улыбочка.
– Не знаю, что она там наговорила, но ты ж понимаешь, да? Что слушать этих баб! А она-то вообще с подружкой этой своей такие были...Соски, короче, местные, - хмыкает Ник нервно и снова утирает вспотевший лоб, - Красивые, не отнять, и все искали повеселее, побогаче. Что там...Мы все студенты были. Отрывались как могли...
С трудом киваю, слушая. Чувствую, что лицо такое каменное, что даже моргнуть
– Да, расстались не очень, но это все молодость. Набухались в сопли, вообще плохо помню...Да мы даже не поняли, что она сопротивлялась! Так, для виду орет!
Бах. У меня останавливается пульс. Последний удар сердца взрывается в ушах, заливая все кровью. Смотрю на этого червя и не могу поверить, что правильно понял. Что?!
А он продолжает гробить себя.
– Знаешь, ну решила в недотрогу поиграть, бывает. Выходило даже весело. Ну, такая игра. Типа принуждение, все дела...Порнуху когда такую смотрели с ней, так Женьке всегда нравилось. Заводилась, текла...
– похабно ухмыляется и разводит руками, - Кто ж знал, что она вдруг реально не захотела давать!
Будто занавес падает на глаза. Тяжелый, бордовый, непроницаемый. Не слышу больше ничего, не вижу вокруг себя. Мозг отключается, из самой глубины вырывается то самое тёмное, яростное, что зрело давно.
Понимаю только, что подсознательно я знал правду, чувствовал, но поверить в нее не хотел, не мог. Какая-то слишком болючая она. Правда эта. А сейчас столкнулся с ней так, что не увернуться, и словно гнойник прорвало.
Не полностью осознаю, как подрываюсь со своего места, наступаю ногой прямо на низкий стол и хватаю мразь за галстук и с размаху бью в висок. Звон битой посуды и крики вокруг оглушают какофонией, но бешеный сердечный ритм в ушах сильнее. Перед глазами вспыхивают кровавые круги или кровь этого слизняка из разбитой морды на меня летит – не могу понять. По хрен – мешу дальше.
* * *
Женя.
Через час после описанных событий.
Когда мы возвращаемся с Ромкой из курилки в офис, то не понимаем, что происходит. Вокруг стоит невероятный гул, болезненное возбуждение всех сотрудников буквально насквозь пропитывает воздух. За столами никто не сидит, не работает – сбились по группкам по всему просторному кабинету и, охая, что-то обсуждают.
– А что происходит? – ловит за локоть Ромка ближайшего парня, - Что за дискуссионный клуб посреди рабочего дня?
– А вы не слышали еще? – пучит глаза тот в ответ, - О-о-о, тут такое! Керефов отфигачил Каретникова младшего в ресторане. Никита Сергеич в реанимации, а босса вашего вроде менты забрали. Хрен знает, что там было, почему, что дальше вообще. Вот сейчас Севастьянов выяснить пытается что- как.
9.
Пять лет назад.
Знакомство.
– Хм, Кать, а это точно удобно будет?
– я с сомнением покосилась сквозь зеркало на писающую Катьку за моей спиной.