Искупление грехов
Шрифт:
Гул и хохотки стали ещё одобрительнее.
— Ну так вот как получается? Предположим, мы свалили, — продолжил Хохо, — а завтра девушки скажут, что кончились мази, а денег — нет. И начальство шлёт нас новые поглотители ставить. И что будете делать? Волосы на попах рвать? Ну те, у кого они отросли.
— Хохо, ты к чему? — буркнул Нож.
— К тому, что мы все сюда вылезли набрать деньжат. Ибо их стало что-то мало в последнее время. И вариантов у нас немного, — объяснил Хохо. — Либо сейчас набираем денег, либо всем придётся резать большое и вкусное жалование, чтобы
— Эй, так не честно!… Не нравится!… Помогите, деньги отбирают! — бойцы оказались в общем и целом единодушны в оценке и этого предложения.
— Ну вот и подбирайте способы, чтобы и с деньгами всё сложилось, и всех устраивало, — закончил Хохо. — А то разнылись как селяне-горожане: «Страшно! Сваливаем!». Всем страшно!
— Хотя бы не ночевать, — мрачно сказал Нож, глянув на меня. — Опасно это.
— Хорошо, — согласился я. — Ночевать не будем. Тогда надо перенести лагерь. На переход — минимум. Но заполнить телеги надо.
Судя по гулу, бойцы одобрили.
— Значит, после обеда переносим лагерь, а потом работаем так, как до обеда нам и не снилось, — сказал я, и гул стал уже не таким одобрительным. — Я тоже не хочу всем этим заниматься! И не хочу лезть в шестой дом, где погибли солдаты гарнизона. Но буду и работать, и в дом лезть. А ещё я совсем не хочу влезать в ваше жалование, чтобы обеспечить отряд едой и медикаментами.
— Давайте мы перенесём лагерь, — предложила Лента. — Всех девушек под командование Пятнашки — и переносим. Всё равно от нас в поле помощи мало.
— Тоже верно, — согласился Хохо. — Справитесь?
— Справимся, — успокоила его Пятнашка. — Только получается, что мы от неприятной работы отлыниваем… Что?..
Девушка уставилась на Молчка, который помахал на её словах руками, сцепленными в замок, и улыбнулся.
— Молчок считает, и хорошо, что отлыниваете, — перевёл Одноглазый и поднял руку. — Я поддерживаю.
Мужская часть отряда дружно подняла руки, и Пятнашка сдалась:
— Ну и раз вы такие добрые, то и ладно.
— Вот и хорошо, — согласился я. — Тогда девушки переносят лагерь на переход от границы, а мы заканчиваем сбор побегов. Мне нужно будет…
— Я, Ша-арми, Одноглазый, Суч, Пузо, — предложил Эр-нори. — Мы с тобой сходим и подстрахуем.
— Хорошо, тогда так и сделаем, — согласился я с таким самоназначением. — И ещё надо будет как-то привязать верёвку к поглотителю, если он так и будет парить… Идеи есть, как это сделать?
— А зачем верёвку? — спросил Пузо.
— Поглотитель надо вытащить, — пояснил я.
— Давайте кто-нибудь попробует подбежать. Замотается тряпками мокрыми, — предложил Хохо, — быстро накинет петлю и отбежит?
— И кто побежит? — спросил Нож.
— Назначенный «доброволец»? — предложил Хохо.
— Не, такое чисто на добровольной основе, — не согласился Нож. — А на это дело добровольцев не будет.
— Будут, — неожиданно сказал боец из десятка Эр-нори, Лютый. Раньше он был в десятке Шестого, а в новом отряде прибился к Кривому. — Всё красиво сделаю! И не заматывайте, я вплотную подходить не буду.
— Да?
— Петлю на верёвке сделаю самозатягивающуюся, — ответил тот. — И накину издалека.
— И попадёшь? — спросил Нож.
— Ну да! — Лютый гордо выпятил грудь, но, заметив сомнение во взглядах, быстро исправился. — Попытки с десятой — точно попаду!
— Тогда так и решим. Готовь петлю сейчас, и пускай она ждёт своего часа, — ответил я. — Пятнашка, собирай девочек и приступайте. Все остальные — на поле. Я в этот дом из видений. Те, кто со мной — пошли. Времени мало, и рассиживаться смысла нет.
Бойцы потянулись на поле, а я со своей группой поддержки отправился к шестому дому. Поглотитель теперь был единственным источником тумана, поэтому селение удалось рассмотреть в подробностях. Ничего в нём необычного не было. Во время похода к Мобану мы успели насмотреться на такие. Пара сотен низеньких одноэтажных домов — в основном, из дерева, обмазанного глиной. Соломенные крыши и окна, затянутые плёнкой. Для этого использовались обычно рыбьи пузыри или сушёные внутренности скотины — то ли мочевой пузырь, то ли ещё какой-то орган. Я особо не разибрался, если честно.
Селение пребывало в запустении — огороды заросли местной хищной травой, какими-то мясистыми побегами с шипами, вьюном и темными папоротниками. Под солнечными лучами вся эта растительность начинала вонять болотом и тлением. А без защиты тумана так и вовсе начинала гнить. В доме никакого беспорядка не было — всё стояло на своих местах. Небольшая каменная печка, стол с простыми табуретами, лежанки с соломенными матрасами. Пара сундуков, шкаф — а на полу толстый слой пыли. На неё мне и указали. Следы сапог были ещё отчетливо видны, хотя и успели слегка запылиться.
Пять пар ног. Пять человек прошли к плетёной дверце в дальней стене, которая вела во вторую комнату, и уже не вышли оттуда. Я прошёл к двери и открыл. За ней была темнота. Вспомнив уроки, которые иногда перехватывал от Соксона, я взглянул другим взглядом и попытался объединить искры мудрости в нужный узор. И не смог. Тяжело вздохнув, повернулся к бойцам:
— Никто фонарь с собой не брал? Или факел?
— Сейчас свечу со стола принесу, — ответил Нож.
На столе и в самом деле стояла большая свеча. Было видно, что раньше её неоднократно жгли по вечерам местные жители. Несколько движений по огниву — и свеча загорелась. Нож передал её мне, а сам пристроился рядом. Я снова открыл плетёную дверь, сделал шаг вперёд, занеся свечу над головой — и споткнулся.
— Да чтоб меня! — в сердцах выдал я, подхваченный Ножом и Пузом.
Все бойцы втянулись в комнату и теперь рассматривали и то, обо что я споткнулся, и всё остальное, что нам открылось. Комната была забрызгана кровью. Но не похоже было, что тут дрались не на жизнь, а на смерть — мебель стояла на своих местах, и даже слой пыли не был потревожен. Две лежанки, самодельный сундук — только какие-то камешки под ногами и большая лужа крови. А споткнулся я о шлем. Обычный пехотный шлем имперского солдата.