Искупление грехов
Шрифт:
Молчок поперхнулся элем и выпучил глаза, а со стороны остальных мелким горохом посыпались вопросы. Но Хохо гордо замолчал и отказывался первое время говорить, наслаждаясь славой. А потом поднял руки, призывая к тишине, и добил:
— А лори, которого всех их увёл, звали… Скас!
— Великолепно! — выдохнула Пятнашка. — Это что получается… Значит, на их месте должны были быть мы?
— Да, похоже, — согласился я. — Только как-то странно… Разве в Пуще можно ночью выжить?
— Не слышал о таком, — признался Хохо. — Но было бы желание… Мы же в Линге выживали как-то.
— Зачем они вообще
Молчок ткнул его по руке, показал руками круг и ткнул в центр.
— А… ну да, возможно, — согласился Нож, разгадавший пантомиму. — Если им что-то было нужно в самом центре Пущи. А что там есть в центре?
Но ответа на этот вопрос никто не знал.
Утром весь лагерь, скрипя зубами, наблюдал картину издевательств над ааори из Мобана. Стражники, походившие по лагерю и почти везде получившие по наглым мордам, решили сорвать свою злость на безымянных, заставив их ползти на брюхе через весь лагерь. Молодые парни и девушки, подгоняемые палками, ползли вперёд, глотая слёзы и пыль. А командир стражников с брошью эрла-тысячника ходил и отгонял всех, кто пытался прекратить издевательство, объяснением, что у них идёт тренировка. Рядом стояли два мудреца-карающих, зорко поглядывая по сторонам.
— Почему там нет тысячника нори? — спросил кто-то неподалёку и получил ответ:
— Там теперь всем стража заправляет. Упразднили они тысячников нори…
Я представил, каково было бы мне, если бы в мою бытность ааори всем заправляла стража, и содрогнулся.
— Ни одного нового нори не было в последнее время, — согласился кто-то ещё. — Там, говорят, остались только те, кто зимой выпустился…
— Нас тоже постоянно пинают, — признался чей-то молодой голос. — Но мы хотя бы в своей казарме нори сидим, там стражи нет…
— Может, прирезать их по-тихому? — предложил кто-то. — Пускай молодые отдохнут.
— Тогда ещё жёстче станет, — прозвучало в ответ.
У ворот ааори поднимались и шли до своего места входа в Пущу пешком. А стражники, дойдя до ворот, развернулись и, весело хохоча, отправились плотной группой назад.
В Пущу мой отряд входил в подавленном состоянии. Впрочем, что-то похожее наблюдалось и в других отрядах. Неудачи с добычей, издевательства над ааори и ощущение собственного бессилия — всё это не могло не сказаться на боевом настрое. Именно поэтому возвращались мы слишком поздно — с пустыми контейнерами и отвратным настроением. И именно поэтому, когда мы уже шли назад, никто сразу не обратил внимания на несколько нори, пробежавших мимо нас в обратном направлении. А когда опомнились — предпринимать что-то было уже поздно.
Пуща проснулась. Навстречу нам, прямо со стороны лагеря, двигалось бесконечное море неживых. И пусть все они были низшими, но нас-то было сорок семь человек! И я отдал самый разумный приказ в такой ситуации:
— Развернулись и строем — бежим! Быстро!
Отряд рванул в глубину Пущи по своим следам, не обращая внимания на бьющие по спине мешки и оружие, на колючие ветки и цепкие лианы.
— Хорошо… мы… уже… путь знаем… — пропыхтел бегущий рядом Пузо.
— Не сбивай… дыхание… дурак! — оборвала его Зенка.
На ходу я засветил огонёк над головой, приказав
— Шрам! — крикнул остроглазый Кирри, указывая куда-то влево. Проследив направление, я увидел сквозь ветви деревьев скалу и обломки какой-то постройки. Сориентировавшись, отряд свернул туда.
— Смотрим под ноги! Под ноги! — прокричал я, когда рядом попытался упасть Пузо. — Не бросаем своих! Тащим!
Сумерки опускались на Пущу так стремительно, что ещё от силы полчаса — и я остался бы единственным, кто может ориентироваться в темноте. Но даже с другим взглядом в кромешной тьме не побегаешь. И своих не выведешь.
Пуща выпустила нас внезапно: вот мы продираемся между деревьев, и вот — оказываемся на каменистой поляне, посреди которой высится каменный холм. Холм не одинок: ещё несколько холмов поменьше — правда, заросших лесом — просматриваются невдалеке. Но здесь лес победу не одержал. То ли почва была слишком каменистой, то ли древние строители постарались. Но вокруг холма и на его склонах — деревьев нет. Трава и то растёт одинокими островками. А на вершине высится остов каменной башни. Верхняя часть её разрушилась от времени, дождей и ветров — и часть старого здания осела внутрь. Но нижние этажи уцелели. И даже вход, расположенный над землёй — сохранился. Не было только лестницы, которая помогла бы подняться наверх.
— Лютый! — заорал я, высматривая бойца. — Сможешь закинуть?
Тот, не останавливаясь, хлопнул себя по груди и начал рыться одной рукой за плечом. После того, как он показал свои умения в Линге, я ему из личных денег купил верёвку с железной «кошкой» на конце.
«Кошка» зацепилась удачно — с первого раза. Все бойцы, бежавшие за нами, уже выскочили из леса и скапливались под стеной башни.
— Лестницы! — закричал Лютый и получил сразу три штуки. Забравшись наверх, он умудрился наскоро закрепить все три и сбросить вниз.
— Отряд! Полукольцо! — приказал я. — Первыми лезут девушки! Потом лучники! Лучники, займите позиции наверху! Прикроете, если не успеем залезть все.
В строй я кинулся вместе со всеми. Помимо моих бойцов, в строю к нам присоединился один ааори и трое нори. Ещё парочка прибившихся ааори-юношей и один нори, растолкав девушек, полезли вне очереди. Всех их я запомнил — разберусь потом.
На границе леса показалась первая нежить. Но к этому времени даже те бойцы, кто прикрывал нас снизу, стали подниматься наверх. Пока неживые поняли, куда подевалась добыча, пока добежали к нам — все поднялись и лестницы втянули наверх. Нежить скапливалась под стеной, но пока не решалась лезть. Первый этаж башни завалило камнями, которые и стали новым полом. Перекрытия наверху обвалились вниз. Оставалась пара каменных площадок выше на пролёт, которые выглядели надёжно — и их можно было использовать.