Искупление проклятьем. Дилогия
Шрифт:
Тот гневно сузил глаза и отвернулся, а я состроила невинное выражение лица, словно тут вообще не при делах. Так и доехали до аэропорта. Машина остановилась, все дружно повылезали, и направились к небольшому, но явно недешёвому самолёту. Я о таких только читала, Гольфстрим, кажется.
– Курт, - коснулась я его плеча, когда мы приблизились к трапу.
– Прости, - тут же добавила я, когда он очень недовольно покосился на мою руку, которой его коснулась. Как будто испачкала.
– Что?
– Мне позвонить надо.
–
– В Москву бабушке и родителям… в Париж.
Он удивлённо поднял брови, а затем вытащил из кармана телефон и сунул в мою руку, чем неимоверно удивил меня. А то уже успела пожалеть о своей просьбе.
– Спасибо, - пробубнила я, и хотела было сделать шаг в сторону, но была остановлена.
– Разговаривай тут, и побыстрей, воздушный коридор не вечный.
– Да… - послушно сказала я и быстро набрала московский номер.
– Бабуль, привет.
– Алиса, у меня сердце не на месте, что с тобой произошло?
Я недовольно скривила губы. Вот всё время она со своим чутьём и предсказаниями…
– Всё хорошо, бабуль. Мне сейчас некогда…
– Алиса, держись от него подальше.
– От кого?
– осторожно переспросила я и подняла глаза на Курта.
Он слушал очень внимательно. Ну разумеется мой разговор для него не был секретом.
– От этого существа, - на этих словах Курт вырвал у меня телефон и выключил его.
– Ты же сказала, что не имеешь отношения к моему миру, - сквозь зубы прошипел он, и телефон в его руке жалостливо заскрипел.
– Я и не имею… это бабуля, она иногда…
– Какой у неё уровень силы?
– грубо перебил меня он.
– Откуда я знаю? Я в этих делах ничего не понимаю. Можно мне ещё родителям позвонить? Они волнуются. Наверно…
Курт недоверчиво сузил глаза и протянул телефон. Я же начала быстрее набирать номер, пока не передумал.
– Мам, у меня мало времени, - начала тут же говорить я, едва в трубке раздался женский голос.
– У меня всё нормально.
– Ты где? В Нью-Йорке?
– спросила она в своей любимой повелительной манере.
– Пока да.
– Что значит “пока”?
– Я улетаю в… - посмотрела я на Курта.
– Сан-Франциско, - ответил тот.
– В Сан-Франциско, - повторила я.
– Алиса, мне казалось, что я воспитала разумную девочку… - начала опять свою песню мама про то, что я глупая и бездарная девица, недостойная носить фамилию Мининых. А мне ничего другого не оставалось, кроме как просто стоять и смиренно выслушивать оскорбления в свой адрес, и только ещё больше краснела, потому что у этого разговора был свидетель.
– Мам, мне некогда. Я потом перезвоню, - сказала я, прерывая монолог, обещавший затянуться, и выключила телефон.
Курт стоял и улыбался. Я пожала плечами. Сейчас было не до обсуждений методов воспитания, которых придерживалась моя мама.
Спустя полчаса
Я поджала под себя ноги и попыталась отстраниться от разговора за спиной, но то и дело слышала своё имя.
Как можно быть такой мразью?
Почувствовала горячие слёзы на щеках, а через мгновение дверь кабины пилота открылась, и на пороге появился Курт. Ну отлично! Зрителей мне ещё не хватало.
“Отстань” - подумала я, надеясь, что он меня услышит. Но Курт толи не услышал, толи проигнорировал мою просьбу, прошёл вперёд и сел напротив.
– Ну?
– многозначительно спросил он и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что ему ждать некогда.
– Отстань, пожалуйста, - сипло попросила я и прочистила горло.
– А сутенёр меня предупреждал, что эта шлюха с характером, но Курт и не таких укрощал, - раздалось из-за спины, и вышеупомянутый тут же поменялся в лице. Он и без того был не красавчик, а так вообще страшно стало.
Курт неспешно поднялся и приблизился к шумной компании. Разговоры вмиг прекратились.
– Пакур, отойдём, - очень тихо произнёс он, тот быстро поднялся и, пройдя совсем немного, они сели в два кресла друг напротив друга и… замолчали.
“Отлично! Просто отлично! Телепаты хреновы!” - в сердцах заплакала я. На этом самолёте вообще есть нормальные люди?
Они общались довольно долго, час, не меньше, после чего Курт встал и скрылся в кабине пилота. Пакур остался сидеть на месте. Но вдруг я услышала его голос у себя в голове и от неожиданности подпрыгнула.
“С Куртом мы знакомы уже двести лет, и ни разу… ни разу за это время мы не ругались”. Он повернулся ко мне и его глаза выражали целую смесь чувств. И гнев, и обиду, и брезгливость.
“Ты хоть представляешь себе, что… - начал говорить он и замолчал.
– Я должен извиниться, но это я делать не буду”, - закончил он, встал и вернулся к компании, которая уже притихла.
Мы летели долго… очень. Я думала, что с ума сойду от безделья и однообразного пейзажа за окном. Но скучала только я, потому что все остальные нашли себе занятие по душе - кто-то смотрел кино, кто-то работал или же просто спал, а я сидела в своём, хотя и очень удобном, но всё же порядком надоевшем кресле и не знала чем себя занять. Под ногами лежала та самая сумка, что Курт запустил в мою невинную голову, и мне вдруг стало интересно, что он имел в виду под вещами и документами.