Искупление проклятьем. Дилогия
Шрифт:
– Да бездна с этой тачкой, но почему ты не взяла другую?
– Бензин очень дорогой, - тихо ответила я, - да и обидно будет, если её я тоже разобью.
Курт негодующе покачал головой и открыл передо мной дверь машины.
Вот интересно, что я, по его мнению, должна была делать? Ой, машинка сломалась, пошла взяла другую… деньги закончились, пошла, попросила у друга… ну бред же.
Всю дорогу до офиса мы вели себя как подростки, обнимались и целовались на каждом светофоре, мои руки всё время были на плече Курта, а его на моей коленке,
Как Курт и говорил, все следующие четыре дня он был занят, и только глубоко ночью, когда я уже спала, приходил, и уходил ещё до рассвета. Но волновало меня другое, а именно маленький, едва заметный животик и то, как рассказать об этом Курту.
К врачу решила больше не ходить, не хватало ещё стать объектом для исследования… закроют меня в лаборатории и будут изучать как крысу. Фу! Но что делать? Даже на работе многие стали замечать моё странное поведение, утреннее недомогание и более свободную одежду, и скрывать моё неловкое положение становится всё труднее и труднее.
– Привет, - услышала я над собой голос Саху.
Я удивлённо улыбнулась. Он на меня обиделся из-за той аварии, потому что я позвонила не ему, а какому-то полицейскому, и с тех пор не разговаривал. Только за Кристиной приезжал, забирал её и молча уезжал, всем своим видом показывая, на сколько он оскорблён.
– Привет.
– Курт просил тебя привезти.
– Куда?
– спросила я, чувствуя себя ужасно глупо.
– Он хочет покататься на яхте. Поехали.
Ладно, всё равно уже вечер - пожала я плечами, собрала вещи и пошла за Саху, который вёл себя как швейцар в отеле. Вот какой же он злопамятный! Ну не позвонила я ему, и что с того? Или дело не только в этом?
Молча села в машину. В отличии от Курта, который предпочитал суперкары, Саху любил огромные американские внедорожники, и как он ездил на этом танке, в котором ничего не было видно, для меня оставалось загадкой. Но порассуждать на эту тему я не успела, уже через пятнадцать минут мы въезжали на пристань сплошь заставленную дорогими яхтами. Саху вышел, показал пальцем на одну из них, хлопнул дверцей и уехал.
Вот только на борт этого произведения искусства, по размеру превосходящее своего собрата на Гавайях раз в двадцать, меня не пускали… Внушительная охрана, стоявшая у входа, очень грубо и доходчиво объяснила мне, что я ошиблась, а телефон Курта, как назло не отвечал.
– Ребят, ну сходите, скажите что Алиса пришла… холодно же, - попросила я в сотый раз, но они были непреклонны.
На палубе замаячила знакомая белая голова.
– Курт!
– крикнула я, а через секунду лежала на причале, а ещё через мгновение надо мной стоял Курт, а охранники лежали где-то рядом. Вроде живые.
– Я уж думал, ты заблудилась. Где Саху?
– Уехал. Он обиделся на меня, - пожаловалась я, поднимаясь на ноги и проходя на яхту.
Но Курт никак не прокомментировал ни поведение друга,
– Рассказывай, - заявил он, посадив меня на большое ложе, и встал напротив, скрестив руки на груди.
– Чего?
– Всё, Алиса. Всё. Твои силы почему-то заблокированы, Саху говорит, что ты стала неуравновешенной, нервной… В клане тоже все уже извелись из-за твоего агрессивного поведения. Только не говори, что это всё потому что ты скучала. Не поверю. Я хотя и не большой специалист, но вижу, как твоя аура изменилась. Что у тебя случилось?
– Я… я не знаю, как это сказать, - отвернулась я.
– Детка, я помогу тебе. Рассказывай.
Сердце колотилось как ненормальное, норовая проломить грудную клетку, а ладони вмиг стали влажными…
– Ну?
– настаивал он.
– Тут такое дело, странное… я беременна.
– Ты что?
– тихо спросил Курт, и я поняла, что добром дело не кончится.
Его кожа начала темнеть, а в глазах запылал огонь. Вот только он был не красным, как я видела раньше, а чёрным… страшным.
– От кого?
– сквозь сжатые зубы прошипел он.
– Не знаю… но выслушай меня.
Но слушать меня Курт был не намерен. Он уже мало походил на того человека, что я знала, да и человеком его назвать было нельзя. Лоб вытянулся, щёки впали, делая скулы более явными, а на кончиках белых волос заплясали маленькие искорки.
Я попыталась отползли подальше, но было поздно. Он уже сжимал моё горло и с силой вдавливал в мягкий матрац.
– Ты предала меня!
– Курт орал не своим голосом.
– Я не трогал тебя, а ты… сколько у тебя было мужчин? Ты даже не знаешь от кого залетела!
– Нет!
– просипела я, хватаясь за его руку, и чувствуя, как он сдерживает себя, чтобы не сломать мне шею.
– Так долго… я каждую ночь думал о тебе, ждал, а ты в это время была с другим. Как ты могла?
– Нет! Курт!
– кричала я из последних сил.
– У меня никого не было. Я девственница!
– Что? Ты ещё врёшь мне!
Хватка на шее усилилась. Всё, это конец… Но в другой миг я почувствована, как он грубо раздвигает мне ноги и забилась с новой силой.
– Нет! Не трогай меня!
А вслед за этим резкая боль.
– О бездна… Алиса…
Стальной захват пропал и я, задыхаясь, отползла к стенке и вжалась в неё, словно она могла спасти меня. Хотя Курт снова был похож на себя, утешало это мало. Он стоял перед кроватью и ошарашено смотрел на кровь на своих пальцах - следы взломанной девственности.
– Ты невинна.
Какой проницательный! Я всю свою жизнь берегла себя для любимого мужа, не желая уподобляться странной моде. А что теперь? Моя жизнь изгажена, а невинность разрушена.