Искупление
Шрифт:
Черноволосый, привлекательный молодой воин занимал важную нишу на пьедестале почета клана гунънов. Многие даже сравнивали его с самим гордым Гунъном – основателем клана – потомком севера старого мира. Среди военных историков были и те, которые находили определенное внешнее сходство Амгула со своим прародителем. Сам Амгул называл подобные высказывания чушью и никогда не принимал во внимание пересуды, как он считал, глупцов. Считал военное ремесло самым оправданным и необходимым из всех…
Утро Амгула началось в доме увеселений в измятой постели в компании двух нагих алид, которые крепко спали, отработав свое дело прошлой бурной ночью с одним из прославленных
Алиды – женщины, предназначенные для всякого рода увеселений мужчин. Они не имели привилегий, но могли зарабатывать достаточно много синов (денежная мера Адияко). Благодаря чему обзаводились своими собственными Домами, куда приводили и содержали для дальнейшей отработки, добровольно согласившихся стать алидами, девушек.
Амгул привычно легко встал с постели, совершенно не заботясь о девушках, и грубо переступив через них, открыл дверь воину-писарю, что принес ему очередное призывное письмо. В письме было указано название провинции, куда нужно было отбыть немедленно.
Из Чоккона в Миццу умеренный путь составлял дней пять-шесть, но Амгул планировал добраться дней за три, не растрачивая времени на сон и отдых.
***
– Мама, ты ведь могла убить Кири этим деревянным башмаком! Сколько можно обсуждать одно и то же!? Я все равно буду заниматься танцами, нравится тебе это или нет! – пыталась убедить Айри Хатисай.
На Хату строгая женщина опрокинула ведро с ледяной колодезной водой, когда та после занятий переступила порог дома.
В это время глава семьи – Фаццо – тоже был дома и успел выслушать от супруги немало интересного о том, что его, как отца, совершенно не заботит судьба их дочери.
– Ты слышала, что произошло на границе?! Был подорван вражеский эскадрон! Сирозо сегодня оплакивает своих бойцов, а завтра – могут перейти в ответное наступление! Наш клан каждый день находится под угрозой вторжения врагами, а ты думаешь только о себе! – кричала Айри на дочь.
– Я лишь хочу делать то, что действительно умею, и то, что приносит мне истинное счастье! – боролась Хата за свои интересы.
– Военное дело – это почет и вечная слава!
– Я не хочу такого почета, как у тебя! И не хочу проживать жизнь, которую проживаешь ты! – не выдержала Хатисай, и сказала то, что, не единожды, сорвавшись, собиралась сказать во время подобных ссор. – Я не хочу быть похожей на тебя!
– Что? – осеклась Айри, не ожидая от дочери такой грубости и несправедливости. От обиды она даже присела на табурет, что стоял рядом, и выронила трость, которую когда-то смастерил ей заботливый супруг.
– Мама, не надо воспринимать близко к сердцу то, что я сказала! – Хатисай в действительности и не собиралась обижать мать. Она лишь хотела, чтобы Айри хотя бы раз ощутила то, что чувствуют ее дочь и муж, когда сама поливает их несправедливыми обвинениями. – Откуда тебе знать, в чем мое предназначение? – присела она на колени перед матерью, резко убавив свой тон. – Пожалуйста, позволь мне самой выбрать.
Девушка обхватила ладонями тонкие руки Айри и поцеловала ее запястья, безмолвно извиняясь за сказанное.
Айри ходила как заведенная именно с того момента, как в Миццу объявили об успешном завершении диверсионной операции. Сирозо – провинция на земле гунънов, близ которой много лет назад Айри и получила тяжелое ранение, и после отбыла на «заслуженный отдых». Она руководила операцией на гаммаде, что располагалась недалеко от этого места. Айри хорошо помнила ту местность, и без карты и обозначений могла найти укрытие, где вверенному
Женщина смотрела на дочь, не проявляя никаких эмоций, но все же спустя некоторое время заговорила.
– Мое несчастное дитя…, – погладила она ее по голове. – Ты не виновата в том, что стала такой, – Айри вдруг позволила себе улыбнуться. – Это моя ошибка. Я ошиблась, когда выбрала в спутники твоего слабохарактерного и беспринципного отца! Надо было послушаться старших…, – ее тихий тон нарастал в грубый и злобный ор, от которого Хатисай даже отодвинулась назад.
– Мама, что ты такое говоришь?! – Хата начала плакать. А отец, что все слышал из соседней комнаты, тихо вышел к ним и, несмотря на красные пятна на лбу, которые проявлялись всякий раз, когда он скрыто нервничал, спокойно произнес:
– Хата, сегодня ты переночуешь в доме Кири. Иди и постарайся успокоиться. – Фаццо сказал это тихо, но твердо – по-хозяйски.
Дождавшись, пока Хатисай по обыкновению заплаканная выбежит из дома, Фаццо поднял валявшуюся трость жены и, присев на колени перед ней, спокойно выдал:
– Ты стала чудовищем, Айри. – Та удивленно приподняла брови. – Твой гнев когда-нибудь погубит тебя. Я был бы благодарен тебе за счастье прожитых лет, если твоя ненависть и неумение отпускать прошлое никогда не затянет в бездну Хатисай. – Айри хотела возразить, но Фаццо поднес указательный палец к своим губам, указывая, что этого делать не нужно. – Я знаю, тебе все равно, что думаю я, но все же скажу: я не желаю нашей дочери твоей участи…, а ее будущему избраннику – моей. Я люблю тебя, Айри…. Всем сердцем…. Но не в силах терпеть твой гнев больше. Если тебе лучше без меня – что ж – я уйду.
Мужчина заботливо поцеловал лоб своей Айри. Сунул в руки трость и вернулся в комнату…
Нет человека, у которого не было бы тайн из прошлого. И у некогда безупречной Айри они тоже имелись, о которых знал лишь ее верный и добропорядочный супруг. Фаццо никогда за всю совместную жизнь не позволил себе осудить и упрекнуть жену, которую полюбил когда-то с первого взгляда и навсегда.
Дело в том, что Айри уже была беременна, когда познакомилась с умелым и заботливым молодым учителем. Девушка, что потратила много лет на службе клану среди жестких людей в условиях суровых и строгих правил, восприняла любовь и внимание Фаццо, как нечто исключительное и редкое. Она тоже полюбила его, но только испытывая при этом благодарность и уважение к его личности.
Фаццо не колеблясь, принял ее в жены, пресекая пересуды среди местных; вырастил Хату, как родную. Увы, Айри не пожелала родить ему еще одного ребенка, сваливая обстоятельства на неразрешенный конфликт между кланами и возможного вторжения. Фаццо принимал все, что предлагала Айри своими объяснениями. Да и Хатисай успел полюбить всем сердцем так, как порой не любят своих детей родные отцы.
Кто был отцом Хатисай, Фаццо тоже знал: главнокомандующий кланом свифов – Орато.
Айри была настоящей красавицей. Дисциплина, острый ум и смекалистость всегда выделяли ее из других воинов-женщин свифской армии. Она никогда не любила Орато, который в те времена только-только принял свои пост и звание. А Орато – ее. Так уж сложились обстоятельства, что и Орато, и Айри оказались наедине не в то время, не в том месте, в неположенном состоянии. Случайная ночь не сроднила их и не вызвала соответствующие чувства… Айри не сообщила Орато о беременности, о рождении дочери. А Орато от себя и подавно забыл об искрометной интрижке.