Искушай меня в сумерках (новый перевод)

Клейпас Лиза

Поппи замерла, когда услышала осторожный стук в дверь. Горничная пришла скорее, чем она ожидала. Незнакомец подошел, чтобы ответить на стук. Приоткрыв дверь, он что-то тихо приказал девушке, которая, слегка присев в реверансе, исчезла.

– Куда она пошла? – спросила Поппи – Я предполагала что она сопроводит меня в номер.

– Я послал ее принести нам поднос с чаем.

Поппи на мгновение онемела.

– Сэр, я не могу пить с вами чай.

– Это не займет много времени. Они доставят его на одном из кухонных подъемников.

– Не имеет значения. Даже если бы у меня было время, я не могу! Я уверена,

что вы и сами понимаете, насколько это было бы неуместно.

– Почти так же, как гулять без сопровождения по гостинице, – тут же легко согласился он, на что она нахмурилась.

– Я не гуляла, а преследовала хорька, – услышав из собственных уст столь нелепое утверждение, она почувствовала, что краснеет. Девушка попыталась придать своему голосу уверенность. – Ситуация от меня не зависела. У меня будут очень... серьезные... неприятности... если в ближайшее время я не вернусь в свою комнату. Если мы проведем вместе еще какое-то время, вы можете быть вовлечены в скандал, и я уверена, что господин Ратледж этого не одобрит.

– Верно.

– Тогда, пожалуйста, позвоните еще раз горничной.

– Слишком поздно. Теперь нам остается только ждать, пока она принесет чай.

Поппи вздохнула.

– Сегодня очень тяжелое утро. – Посмотрев на хорька, она увидела летящие в разные стороны обрывки ткани и клочья конского волоса, и тут же побледнела. – Нет, Доджер!

– Что случилось? – спросил мужчина, увидев, что Поппи бросилась к хорьку.

– Он ест ваш стул, – несчастно ответила она, вытаскивая хорька. – Или, скорее, стул мистера Ратледжа. Он пытается свить себе гнездо. Я так сожалею. – Она уставилась на зияющее отверстие в центре роскошного стула с бархатной обивкой. – Я обещаю, что моя семья заплатит за принесенный ущерб.

– Ничего страшного, – заверил мужчина. – В статье расходов гостиницы есть ежемесячная графа для ремонта.

Опускаясь на колени – практически подвиг, если на тебе затянут корсет, и масса нижних юбок – Поппи стала подбирать раскиданные обрывки и запихивать их обратно в отверстие.

– В случае необходимости, я готова дать письменное объяснение случившемуся.

– А как же ваша репутация? – спокойно спросил незнакомец, помогая ей подняться.

– Моя репутация – ничто по сравнению со средствами к существованию человека. Вас могут уволить за это. У вас, несомненно, есть семья – жена, дети, которых нужно содержать. И как я смогу спокойно жить дальше, зная, что из-за меня вы не сможете их обеспечить.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказал мужчина, забирая из ее рук хорька и отправляя обратно на стул. – Но у меня нет никакой семьи. И я не могу быть уволен.

– Доджер, – с тревогой воскликнула Поппи, увидев вновь полетевшие во все стороны обрывки. Хорек явно был счастлив.

– Стул уже испорчен. Позвольте ему продолжать.

Поппи была смущена легкомысленным отношением незнакомца к порче животным дорогой гостиничной мебели.

– Вы не похожи на других управляющих, – заявила она.

– А вы не похожи на других молодых леди.

Это утверждение вызвало у Поппи кривую улыбку.

– Да, мне об этом говорили.

Небо приобрело цвет олова. Крупные капли дождя застучали по булыжной мостовой, прибывая густую пыль, поднятую многочисленным транспортом.

Не желая быть замеченной в окне, Поппи отошла немного

в сторону, наблюдая за спешащими пешеходами. Некоторые из них открывали на ходу зонтики.

Коммивояжеры заполнили тротуары, распродавая свой товар с нетерпеливыми криками. Они торговали всем на свете, начиная от пучков лука, заварных чайников, цветов, спичек до заключенных в клетки жаворонков и соловьев. Последние представляли для Хатауэев особую проблему, потому что Беатрис была настроена, спасти каждое живое существо, попавшее в поле ее зрения. Множество птиц было неохотно куплено их шурином, мистером Роаном, и было выпущено на свободу в их поместье. Роан клялся, что к настоящему времени он заплатил за половину птичьего населения Гемпшира.

Отвернувшись от окна, Поппи увидела, что незнакомец стоит, сложив руки на груди, опираясь одним плечом о книжную полку. Он наблюдал за ней с озадаченным выражением лица, как-будто не мог понять, что с ней делать. Несмотря на его расслабленную позу, у Поппи мелькнула мысль, что, если бы она сейчас попыталась убежать, то он немедленно поймал бы ее.

– Почему вы не замужем? – спросил он с потрясающей прямотой. – Вы вращаетесь в обществе два, три года?

– Три, – словно защищаясь, ответила Поппи.

– Ваша семья, судя по всему, располагает средствами, поэтому можно предположить, что у вас солидное приданое. Ваш брат – виконт, еще одно преимущество. Почему вы до сих пор не вышли замуж?

– Вы всегда задаете такие личные вопросы людям, которых только что встретили? – изумленно спросила Поппи.

– Не всегда. Но я нахожу вас... интересной.

Она задумалась над заданным ей вопросом и, пожав плечами, ответила:

– Ни один из господ, которых я встретила в течение прошлых трех лет, мне не понравился. Ни один из них даже отдаленно мне не подходил.

– Какой же мужчина подойдет вам?

– Тот, с которым я смогу разделить тихую, обычную жизнь.

– Любая молодая женщина мечтает о чувствах и романтике.

Она грустно улыбнулась.

– Подозреваю, что у меня есть все основания ценить покой.

– А вам не приходило в голову, что Лондон это не то место, где нужно искать тихую, обычную жизнь?

– Конечно. Но у меня больше нет возможности искать в нужных местах. – Ей нужно было остановиться на этом. Не было необходимости объяснять что-то еще. Но одним из недостатков Поппи была любовь к беседе. Так же как Доджер не мог оставить в покое ящик, полный повязок, так и она не могла сопротивляться соблазну поговорить. – Проблемы начались, когда мой брат, виконт Рэмси, унаследовал титул.

Брови незнакомца удивленно поднялись.

– Это было проблемой?

– О, да, – искренне ответила Поппи. – Видите ли, никто из Хатауэев не был готов к этому. Мы были дальними родственниками предыдущего лорда Рэмси. Титул перешел к Лео только после целого ряда несчастных случаев со смертельным исходом. У нас не было никаких знаний об этикете, – мы ничего не знали о жизни высшего света. И мы были счастливы в Примроуз Плейс.

Она сделала паузу, предавшись воспоминаниям о детстве: веселый домик с соломенной крышей, цветник, где ее отец занимался разведением трав для своей аптеки, пара вислоухих бельгийских кроликов, которые жили в клетке возле задней двери, груды книг в каждом углу. Теперь дом лежал в руинах, а сад был заброшен.