Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
— Но если мы это сделаем сейчас, выйдем в море, обратной дороги не будет. И первоначальный план летит к свиньям собачьим, — спорил рыжеволосый парень.
— Да что за план! — отмахивается Пашка. — Не план, а черт-те что, все равно дальше Копенгагена нас никто не выпустил бы. Балтика же. Бутылка с горлом.
— Ну да, ну да, — соглашается парень. — Ладно, что там. Действуем. Свистать всех наверх!
Чуть поодаль Алиса прощается с отцом:
— Ты уверен, что не хочешь с нами, папа?
— Да, уверен.
— Боишься?
— Нет, не боюсь. Но здесь у меня друзья,
— Да какое положение, ты что, ты знаешь у меня какой папка!
— Знаю, — смеется отец. Крепко обнимает Алису: — Удачи, дочка. Беги, ваши все поднялись уже.
— Пенты идут, скорее! — кричит Пашка сверху.
От моста заливается трелью свисток:
— Кто хулиганит, немедленно отойти от крейсера!
Профессор Селезнев выдвигается вперед, достает красное удостоверение директора зоопарка:
— В чем дело, лейтенант?
Алиса бежит по сходням, думает:
— А что же действительно снилось все эти годы нашей «Авроре»? Может, как раз сейчас и узнаем.
Рыжеволосый командует:
— Отдать носовые и кормовые! Отдать швартовы. Полный вперед!
И впервые за уйму лет легендарный крейсер сам начинает движение. Винты вспенивают воду, он набирает скорость.
Лейтенант не верит своим глазам, начинает истерично кричать в рацию.
Поздно.
Мосты разведены. Впереди Дворцовая набережная, открытое море, эксперимент, пан или пропал.
И когда «Аврора» величественно проплывает мимо Зимнего дворца — Пашка включает рубильник, и носовое орудие дает холостой выстрел. Этот выстрел звучит над сонным городом, как трубный глас, и словно разгоняет хмурую завесу тумана.
Пелена серой мрети сдернута с бездонного синего неба — и на город льются победные солнечные лучи.
Юлия Мальт, Ирина Скидневская. Громозека и Малый эвридикский дракон
…а началось наше знакомство с того, что мне удалось спасти Громозеку в джунглях Эвридики…
Как мы находим друзей? По-разному. С одними с детства живем по соседству или вместе ходим в школу. С другими нас связывает романтическая юность, веселые студенческие годы. А с кем-то сталкивают опасные приключения и нешуточные испытания. Именно так я познакомился с уважаемым профессором археологии Громозекой, страстным и решительным человеком… ой, простите за оговорку, конечно же, чумарозцем, жителем туманной планеты Чумароз.
Это случилось в те годы, когда я был молодым ученым, после окончания университета скучал в библиотечных архивах, составляя каталоги, и жаждал практической деятельности. Космозоология с детства была моим увлечением. Животные с других планет необычны, интересны, уход за ними — это и удовольствие, и научное исследование, и мне всегда хотелось, чтобы ребятишки, которые придут на экскурсию в зоопарк, могли их увидеть — когда они еще смогут слетать на другие планеты? Сначала им нужно вырасти и окончить школу…
Увы, пока что звери с далеких планет в моей жизни присутствовали только на картинках. И вдруг Московский зоопарк с восторгом принял под свою опеку
Лунные зайцы до сих пор мои любимцы: бесстрашные, веселые и музыкальные. Их сияющая серебристо-белая шерстка обладает высокой светопроводимостью и способна концентрировать энергию. Гладить лунного зайца против шерсти просто опасно: можно получить электрический удар страшной силы. А вот вдоль шерсти — не только очень приятно, но и целительно. Лунный заяц сияет там, где гаснут все другие огни, и дарит мужество, когда вас оставили надежда и удача. Каждая экспедиция, на Земле или в космосе, старается взять с собой хотя бы одного зайчишку, потому что всем теперь известно: чем чернее ночь вокруг путешественника, тем ярче лунный заяц освещает путь. Из всех космических существ только драконы, лунные зайцы да несколько видов птиц (говоруны, космические журавли и вакуумные птички) могут жить в безвоздушном пространстве. Но в те времена дракон считался существом из мифов, а о космических птицах я узнал значительно позже.
Два года не расставался я с моими зайцами: изучал их повадки, кормил сиреневой лунной травой, слушал их песни. Они всюду сопровождали меня, повиснув на мне пушистыми гроздьями, цепляясь за мою одежду сильными ушками. Да, оказалось, что уши у лунных зайцев не только орган слуха, с их помощью они ловчее мартышек карабкаются по деревьям, книжным полкам и комбинезонам работников Космозо.
Вскоре все друзья и знакомые называли меня дедом Мазаем, а тогдашний директор Космозо Афанасий Афанасьевич Конфетов, добрейшей души человек, но требовательный начальник, смотрел-смотрел, как я прогуливаюсь по территории зоопарка в живой, на ходу распевающей «шубе», да и пригласил однажды на беседу в свой кабинет.
— Любишь зайцев? — со всей прямотой спросил он меня.
— Ага, — ответил я, не в силах стереть с лица умиленную улыбку — зайцы как раз мелодично замурлыкали мотив моей любимой песни о восходе Венеры на Марсе. — А ведь правы были китайцы, когда считали лунного зайца истинным другом всех людей! Но как они узнали? Неужели еще в древности слетали на Луну?
— Послушай, Игорь… Мы тут потихоньку от тебя взяли несколько проб у твоих подопечных и кое-что выяснили. Зайцы эти, понимаешь, вырабатывают особые феромоны, которые вызывают у людей симпатию и привязанность без всякой меры. А пение их обладает гипнотическим эффектом. Прямо сирены какие-то. Все это без особого вреда здоровью, но сбить с пути человека твои нефритовые могут. Посмотри-ка на себя.
Он повернул меня к зеркальной панели на стене. Я увидел свое отражение: меховой шар с ногами, облаченными в форменные штанины Космозо и торчащей сверху вихрастой головой. С дурацкой, надо сказать, улыбкой.
— Ученый совет Космозо, — продолжал мой начальник, — постановил, что с зайцами работать будут несколько человек посменно, а тебя решено освободить от общения с ними на неопределенное время.
Я взвыл.
— Панас Фанасич, вы меня, космозоолога, отстраняете от работы с единственными пока в зоопарке инопланетными существами! Что же мне, с крокодилами теперь работать?