Искушение для Биг Босса
Шрифт:
Вышла из оранжереи не глядя, с покрасневшими глазами. Она даже не глянула в его сторону, но Денис чувствовал, какие волны гнева и ненависти расходятся в его сторону.
Мужчина же помог отнести сумки до такси и убедился, что машина с шашечками уехала по направлению в город.
Денис вернулся в дом, сел на стул и медленно задрал голову кверху, глядя в потолок. Странное дело — почему-то сейчас, когда, наконец, его желание было выполнено, он не чувствовал себя победителем. Казалось, что в этой шахматной партии наоборот Молодцова обыграла его. В душе
Все дело в том, что состояние отца пока не улучшается, — поставил он про себя диагноз тому, что выворачивало наизнанку. Воронов достал сотовый телефон, решив заняться делами, потому что, как известно, и, как часто говорил отец, думанье рождает думанье, а деланье — дело.
Но тут в проеме двери нарисовалась Мира Львовна — повар отца.
— Ой, Денис Павлович, — закудахтала она. — Хотите, я вам пирожков нажарю? На маслице? Побольше?
Воронов перевел на нее свой темный, упрямый взгляд. Он будто бы даже не понял, кто сейчас говорит с ним и о чем.
— Мира Львовна, — тихо, но отчетливо отозвался он. — Вы разве забыли, что теперь в этом доме едят только здоровую пищу?
Мира Львовна поджала свои губы. Намек на Асю, которая только что уехала с вещами из дома, ей явно не понравился. И потому она не удержалась от шпильки:
— Ох, это все Аська. Бессовестная. Задурила всем головы, а вы и рады.
Воронов изогнул бровь дугой, демонстрируя, что не желает обсуждать этот вопрос.
— И Павла Несторовича охмурила, и вас. И друга этого вашего. А сама-то цветок кокнула! Не удивлюсь, если подворовывала.
Денис махнул рукой, будто говоря: да что вы знаете! Однако Мира Львовна, обычно молчаливая и тихая женщина, вдруг разошлась, понимая, что ее соперница по кухне уехала и больше не вернется, и устроила танец на костях.
— Ходила тут с таким видом, будто бы лучше всех, презентацию этому цветку сухому заказала. Павла Несторовича в могилу свела! Ведь знала же, знала, как он им дорожит и как ему отзовется гибель кактуса этого!
Воронов разозлился.
— Отцу, между прочим, лучше. Так что не наговаривайте тут.
— Так как вернется отец ваш, так, думаю, ему еще хуже станет, — вдруг с победным видом выдала повар. — Когда увидит, что Асенька ваша натворила в оранжерее.
Мужчина даже встал со стула, настолько обуяло его удивление и любопытство.
— А что же Молодцова сделала, чем оранжерея ей не угодила? — обманчиво спокойным тоном поинтересовался он, сделав шаг, потом другой по направлению к повару. Женщина даже не заметила этого, в душе она праздновала победу, веселясь и ликуя.
— Так как же, Денис Павлович?! Там, в оранжерее, все разнесено. Камня на камне не оставила она, все разворотила! Сначала «царицу» эту, ночную, а уж после и все подряд цветы. Я так думаю, — приглушила она голос, будто делясь сокровенным секретом, — совсем у нее крышу сорвало от того, что вы ее уволили. Вот и решила поквитаться. А то что же, жила тут на всем готовеньком, ходила белоручкой, да еще и денежки
Денис почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— А ну-ка, пройдемте вместе со мной в оранжерею, — пророкотал он.
— Зачем это? Зачем? — испуганно взъерошилась женщина.
Однако Денис уже взял ее под локоток и практически насильно сопроводил к оранжерее. Достал из кармана ключ, открыл замок, втолкнул повара вовнутрь. Присвистнул.
Действительно, кругом царил разгром. Будто бы ураган прошелся по оазису и порезал деревья, выдернул с корнем цветы, даже этот злосчастный сорняк не пощадили — тот оказался затоптан.
— Зачем вы угробили «царицу ночи»? — угрожающе надвинулся он на женщину. — Чем она-то вам не угодила?
Мира Львовна, видимо, прочла что-то такое в его глазах, потому что глаза ее вдруг забегали, сама она засомневалась, задрожала. Денис положил ей на плечо тяжелую руку и продолжил свой психологический прессинг, которому мало кто мог противостоять.
— Зачем вы ей навредили?
И женщина тут же сломалась. Заверещала на одной ноте, зло, истерично, противно:
— Да она, она, эта Аська… житья от нее нет никакого!
— Да причем тут Аська? — кулак Дениса пролетел буквально в миллиметре от носа Миры Львовны, впечатался в ствол невысокой пальмы позади нее. Получилось, что он говорил об одном — о кактусе, а женщина — о девчонке. — Она тут совершенно не при чем!
Повар заплакала, от чего глаза сразу покраснели.
— Так она не при чем, да… — он опустил руки вдоль тела и сказал устало: — И «царицу» эту вы угробили, и всю оранжерею перевернули вверх дном. Ну что ж, давайте вызывать полицию…
Вечером Воронов привез домой отца. И как только Павел Несторович оказался в своей собственной резиденции, тут же настроение его изменилось. Он будто питался энергией силы от своего дома, как Скарлетт О*Хара — от Тары.
Сильное потрясение от утраты его любимого цветка не так подкосило его, как известие о том, что уволена его любимица.
— Как ты мог уволить Асю? — гремел он на весь дом. Хотя, конечно, «гремел» — это еще слишком громко сказано, потому что Павел Несторович говорил довольно тихо. Но вот весь его вид так и дышал негодованием, злостью, обидой на решение сына.
Денис пожал плечами. Но как только он открывал рот, чтобы что-то сказать, то отец его тут же перебивал, театрально закидывая голову вверх, откидывая волосы назад, запрокидывая руки, он высказывался по этому поводу довольно долго.
— Это же ранимая девочка, она не выживет одна! Как ты мог отправить ее восвояси! И вообще! — вдруг опомнился он и направил на сына крючковатый палец. — Это, вообще-то мой дом, и здесь пока еще мои правила! Ты не мог, просто не имел права увольнять ее.
— Я дал ей хороший расчет. Думаю, она ни в чем не нуждается, — выдавил в свою защиту Денис, не чувствуя, себя, в прочем, сильно виноватым. Ему казалось теперь, что он все сделал правильно: оградил отца от девушки, что воевала за наследство.